Публикация № 1415Задняя Дуброва    (рубрика: Страницы истории)

В. А. Сметанин

Кровавое побоище в Задней Дуброве

(Продолжение. Начало см. "Крестьянские волнения в Богдановской волости Каргопольского уезда в 1842-1843 годах" (Богданово > Страницы истории)

Не видя со стороны крестьян и по последнему приглашению их в назначенный срок в село Архангело изъявления покорности, олонецкий губернатор Повало-Швыйковский вечером 10 января 1844 года приказал ввести воинскую команду в заднедубровские селения. Воинская команда, состоящая из второй роты и подведомственных инвалидных и этапных команд Петрозаводского гарнизонного батальона, утром во вторник 11 января выступила из Архангело по Санкт-Петербургскому тракту. Доехав до Лугов, деревни Мартемьяновской, она разделилась на две партии. По приказанию командира второй роты подпоручика Филимонова первая партия, состоящая из восьми унтер-офицеров и 150 рядовых под командованием прапорщика Дорофеева, отправилась дальше по тракту в селение Конёво. Другая партия численностью в 150 нижних чинов под командованием подпоручика Филимонова направилась от Лугов к Задней Дуброве просёлочной дорогой.

В то же утро жители заднедубровских деревень: Угловой, Климовой, Лисицыной, Часовенской, Пожарища и Карасовой, по предварительному всеобщему условию, начали толпами собираться в деревне Нижнетрубицинской. За теми из крестьян, кто медлил с приходом на сходбище, разъезжали нарочные посыльные на лошадях. Собрались почти все, кто мог ходить и действовать. Здесь же на улице лежали колья, сложенные в кучи. Колья стояли и у стен крайних домов.

Первая партия воинской команды, сменив в Конёве лошадей и оставив там тридцать нижних чинов, направилась по дороге к Задней Дуброве. Ей необходимо было остановиться за полторы версты до первой заднедубровской деревни, где Луговская дорога выходила на Конёвскую, и ожидать отряд подпоручика Филимонова. Однако отряд прапорщика Дорофеева проехал, не заметив заметённую снегом Луговскую дорогу, и выехал к первой заднедубровской деревне Нижнетрубицинской. Возчиком на подводе офицера был Степан Богданов, приватно Лузиков, главный зачинщик и самый дерзкий крестьянин деревни Воробьёвской. Прапорщик спросил возчика: «Не та ли это деревня, где собираются неповинующиеся крестьяне?». Степан ответил, что не знает, и, увидев толпу народа с кольями, соскочил с саней. Подбежав прямо к Андриану Такшееву, он зашептал: «Что же вы стоите? Спрашивайте у офицера, есть ли у него подорожная, зачем он к вам заехал и завёз команду?»

С этими словами Лузиков бросился в толпу народа, стоявшего с кольями, и в толпе закричал: «Стойте, ребята, команда проходит для одного страха, бить вас не станет, да ничто и возьмёт!». Андриан Такшеев подошёл к офицеру и с дерзостью потребовал подорожную и спросил о причинах заезда с большого почтового тракта в их «устороннее Заднедубровье». На это Дорофеев ответил, что подорожная у него есть, он следует прямо к ним и ему надобны квартиры для размещения солдат. Такшеев ответил, что квартиры и кормы для команды не приготовлены и не приготовятся, потому что «обвестки» об этом не было.

Грубо выругавшись, он крикнул: «Ура!». По этому его кличу из толпы народа крестьян с кольями бросились к офицеру Корнила Колупаев, Фёдор Такшеев приватно Зотин и Пётр Соболев и с криком: «Вот тебе квартиры и кормы!», начали бить прапорщика. Другие «воители-колоносцы» также бросились на офицера и ехавших за ним на первых подводах солдат. Стремительно выбежали из переулка с кольями крестьяне, даже бабы, жёнки, девки и недоростки и начали дубасить ими Дорофеева. Следовавшие на подводах за офицером солдаты подбежали к нему, и из них пять человек получили сильные удары кольями. Прапорщик отбежал в середину подвод и приказал отряду отступить, а из числа зашибленных двух человек отправил в больницу в Каргополь. Отступив, отряд остановился в версте от деревни и стал ожидать прибытия подпоручика Филимонова со второй партией.

Сбившись с дороги, отряд Филимонова выехал к деревне Нижнетрубицинской с другой стороны. С солдатами в одной из подвод ехали каргопольский земский исправник Зиолковский и сельский заседатель земского суда Рудомётов. Не доезжая до деревни, подпоручик приказал остановиться, одеть ранцы и зарядить ружья боевыми патронами. Подъехав к деревне, Филимонов увидел в деревне вооружённых кольями и другим оружием крестьян и остановился осведомиться о воинской команде прапорщика Дорофеева. Не имея удобного пути обойти деревню, подпоручик отправил заседателя Рудомётова проехать через деревню к Дорофееву и сообщить ему, что его команда находится вблизи деревни с тем, чтобы и он с отрядом подошёл к деревне. О готовности бы дал знать ружейным выстрелом, по которому и тронутся оба отряда в деревню. Однако исполнить этого Рудомётову не позволили Андриан Такшеев, Фёдор Зотин и Николай Алексеев Анфимов, напав на него и ударив несколько раз кольями. Заседатель, стегнув лошадь, вырвался из их рук и вернулся назад. Те же крестьяне с оружием в руках выступили из деревни, один из них имея железный багор. Идя перед прочими на несколько шагов впереди, он начал кричать: «Откуда и какая идёт команда? Если проходящая, то может пройти свободно, а если против нас, то лучше не трогайтесь с места». Чтобы соединиться с первой командой Филимонов ответил, что команда проходящая, и благополучно прошёл через деревню. На расстоянии одной версты от деревни обе воинские партии соединились, и прапорщик Дорофеев доложил подпоручику Филимонову обстановку.

В Заднюю Дуброву за первой командой, составляющей 120 человек, следовал и начальник губернии Повало-Швыйковский. На Конёвской станции он получил сведения (письмо к окружному начальнику Каратееву помощника его Сивякова от 10 января), что заднедубровские крестьяне накануне, то есть 10 января вооружались разными орудиями и даже делали эволюции (военные тактические и стратегические движения). Не доезжая первой заднедубровской деревни Нижнетрубицинской, губернатор встретил подводу с двумя солдатами, отправленными в больницу. По прибытии к означенной деревне он нашёл уже соединившеюся воинскую команду и получил от её начальника словесное донесение о том, что крестьяне Задней Дубровы вооружены и не впускают воинскую команду в своё селение.

Отправляя в заднедубровские селения воинскую команду и следуя сам за ней, несмотря на полученные губернатором неблагоприятные сведения об упорстве крестьян и приготовлении их к сопротивлению, он был намерен ввиду солдат ещё раз попытаться сделать тем крестьянам личные убеждения и внушения. Затем воинскую команду ввести в означенные селения для экзекуции (размещение войска по домам в виде наказания), и только в крайности употребить силу. Но крестьяне своими в высшей степени дерзкими и отчаянными действиями лишили его возможности исполнить своё намерение ещё раз попытаться убедить крестьян и сделать им внушения.

Губернатор приказал командиру воинской команды Филимонову вместе с земским исправником войти в деревню, приблизиться к бунтующим и решившимся сопротивляться крестьянам и потребовать от них повиновения. Если же они не исполнят этого и не сдадут своих вооружений, то употребить против них холодное оружие, а если будут сопротивляться, то открыть огонь на поражение.

Получив приказ, подпоручик Филимонов с командой двинулся в деревню, в которой увидел крестьян с оружием в руках разного рода. Остановив команду, он потребовал у крестьян сложить оружие и добровольно согласиться к повиновению. Крестьяне ответили решительно, что не на то мы собрались, чтобы исполнить Ваше предложение, а готовы здесь же все помереть.

Тогда подпоручик выстроил по пространству улицы полувзводную колонну из передних полувзводных и пошёл вперёд. Крестьяне тоже начали наступать. Филимонов приказал взять ружья на руку, но крестьяне не испугались этого. Подпоручик приказал сделать вверх несколько выстрелов, но предупредительные выстрелы не остановили крестьян. Когда солдаты приблизились, они бросились на фронт и стали орудовать своими снарядами. Видя ломку оружий и дальнейшее упорство крестьян, Филимонов приказал барабанщику ударить тревогу, по которой и началась пальба. Бунтующие, видя страдания от выстрелов, побежали по деревне кто куда. Солдаты продолжали стрелять по бегущим крестьянам. Когда стрельба прекратилась, Филимонов направил малые отряды для поимки убегавших людей. Завязывалась борьба крестьян с солдатами в отдельных избах.

На месте побоища были убиты шестеро крестьян: деревни Нижнетрубицинской Михей Андреев Соболев и Лаврентий Петров Харин; деревни Пожарища Корнила Фёдоров Колупаев; деревни Часовенской Александр Васильев Елизаров; деревни Карасовой Данила Корнилов Попов; деревни Климовой Андреян Васильев Дружинин. Раненых оказалось 19 человек, в том числе четыре женщины. Из них на месте от ран умерли шестеро: деревни Нижнетрубицинской — Яков Данилов Зыков и Пётр Андреев Соболев, деревни Часовенской — Фаддей Богданов, деревни Карасовой — Василий Денисов Колобов приватно Спирин, крестьянские жёнки деревни Пожарища — Анна Петрова Такшеева и деревни Нижнетрубицинской — Екатерина Игнатьева Харина. Со стороны воинской команды убитых не оказалось, лишь колом была ушиблена рука одного солдата.

Выздоровели от полученных ран лечившиеся дома крестьяне деревни Пожарища — Герасим Дмитриев Плылов, деревни Климовой — Никифор Иванов Лукин и крестьянские вдовы деревни Часовенской — Елизавета Никитина Елизарова и Авдотья Иванова Дьячкова. Девять человек, раненных на побоище, были доставлены в больницу города Каргополя: деревни Нижнетрубицинской — Андрей Иванов Харин, Алексей Фёдоров Анфимов, Семён Макаров Харин и Николай Алексеев Анфимов; деревни Карасовой – Прохор Денисов Колобов приватно Спирин и Гаврила Корнилов Попов; деревни Климовой — Иван Корнилов и Иван Фёдоров Лукины; деревни Лисицыной — Александр Акимов Елизаров.

О силе сопротивления крестьян свидетельствует отчёт начальника команды: ими были переломаны 20 ружейных лож, сломано 18 штыков, прострелено и перебито четыре солдатских кивера. После побоища было собрано 165 кольев, длиной от одного до пяти аршин. Солдаты произвели по бунтующим 691 выстрел.

По прибытии в Каргополь после побоища губернатор Повало-Швыйковский предписал каргопольскому уездному судье Дмитрию Никитину вместе с исправляющим должность асессора Олонецкого губернского правления Петром Ивановым «на месте произвести строжайшее на законном основании об оказанном крестьянами Воробьёвского сельского общества неповиновении законам и властям и о сопротивлении заднедубровских крестьян воинской силе с нападением на команду, стараясь всемерно обнаружить степень вины каждого из крестьян в означенных преступных действиях и открыть главных зачинщиков и подстрекателей беспорядков и сопротивления, которых немедленно взять и содержать на месте под стражей». В день побоища были арестованы и заключены под стражу 24 крестьянина. По мере проведения следствия, длившегося на месте два месяца, некоторые арестованные крестьяне были отпущены, а другие участники побоища, скрывавшиеся в подвалах домов, сеновалах, гумнах и в лесных избушках, были арестованы и заключены под стражу.

По окончании следствия в деревне Нижнетрубичинской был составлен военный суд из каргопольского уездного судьи Никитина, дворянского заседателя уездного суда Орлова и находящихся в Воробьёвском сельском обществе при воинской команде двух обер-офицеров — подпоручика Филимонова и прапорщика Дорофеева. Составленный приговор военного суда был вместе со следственным делом отправлен губернатору на утверждение.

Через год по окончании следствия в Воробьёвском сельском обществе в начале апреля 1845 года поступил из Олонецкого губернского правления указ его императорского величества государя императора Николая I с окончательным приговором. В нём было прописано, что государь император высочайше повелеть соизволил: крестьян Герасима и Андриана Такшеевых, как главных зачинщиков и руководителей мятежа, наказать шпицрутенами на месте преступления чрез 1000 человек по одному разу и сослать в Сибирь на поселение; крестьян Степана Богданова, Федора Харина, Тимофея Гренёва, Фёдора Такшеева, Логина Колобова, Василия Елизарова и Андрея Харина, поддержавших неповиновение своими внушениями изобличённых в упорном ослушании, наказать шпицрутенами также на месте преступления чрез 500 человек по одному разу и отправить в крепостные работы на два года. Кроме того, находящийся в бессрочном отпуске в родной деревне Пожарище с июня 1843 года рядовой Софийского морского полка Илья Такшеев, оговорённый одним из подсудимых, был оставлен согласно приговору военного суда в подозрении, и по указу государя императора возвращён на военную службу. Все осуждённые крестьяне кроме одного были заднедубровцами: Такшеевы из деревни Пожарища, Харины и Гренёв — из Нижнетрубичинской, Колобов — из Карасовой, а Елизаров — из Лисицыной. Лишь Степан Богданов был жителем Плёсского прихода деревни Воробьёвской, давшей название сельскому обществу.

По получении приговора, каргопольский городничий Мокеев, не мешкая, обратился к казначею Ильинскому в уездное казначейство с тем, чтобы оно отпустило под расписку письмоводителя Ешевского деньги на приобретение одежды, следующим в Сибирь Герасиму и Андриану Такшеевым каждому на 8 рублей и 10 с половиной копеек. На них осуждённым приобрели по кафтану, двум рубахам, портам, сапогам, шапке, мешку и кожаным рукавицам с варегами. Следуемых же в город Кронштадт в крепостные работы также полагалось снабдить одеждой и обувью из расчёта на каждого по 7 рублей 47 ¾ копейки, им выдавалось всё тоже самое, только не по две, а по одной рубахе.

Командующий Петрозаводским батальоном вскоре уведомил Олонецкое губернское правление, что высочайшее повеление по военносудному делу над крестьянами Каргопольского уезда Богдановской волости Воробьёвского сельского общества, было приведено в исполнение в городе Каргополе 11 апреля 1845 года. При этом он препроводил и «экзекуториальный лист» об исполнении означенного высочайшего повеления. Из него видно, что крестьяне Герасим Иванов и Андриан Михайлов Такшеевы, Степан Егоров Богданов, Фёдор Иванов Харин, Тимофей Трофимов Гренёв, Фёдор Никифоров Такшеев, Логин Гаврилов Колобов, Василий Фёдоров Елизаров и Андрей Иванов Харин были наказаны шпицрутенами, первые два чрез тысячу, все прочие чрез пятьсот человек по одному разу.

Герасим и Андриан Такшеевы после телесного наказания попали на излечение в каргопольскую градскую больницу, а другие семеро в конце апреля были отправлены по внутренней страже в Санкт-Петербургское губернское правление для пересылки их в Кронштадт в тамошние крепостные арестантские роты.

20 апреля 1845 года каргопольский окружной начальник Каратеев уведомил городничего Мокеева о том, что для удовлетворения просьбы крестьянской жёнки, Парасковьи Петровой Такшеевой, о желании её вместе с детьми следовать за мужем, Андрианом Такшеевым, в Сибирь он сделал надлежащее распоряжение. Поэтому Каратеев просил городничего с высылкой арестанта Андриана Михайлова Такшеева в место назначения остановиться до получения положительного разрешения. Городничий в свою очередь рапортом доложил об этом Олонецкому губернскому правлению и просил разрешения приостановить высылку преступника Андриана Такшеева. Вместе с тем он доносил, что следующие к ссылке в Сибирь преступники — дядя и племянник Такшеевы — всё ещё находятся на излечении в городской больнице.

19 мая Олонецкое губернское правление, выслушав рапорты каргопольского городничего, приказало: обратиться в Олонецкую палату государственных имуществ с просьбой поспешить с разрешением прошения Парасковьи Петровой и, составив в губернском правлении вновь партионные списки о преступниках Герасиме и Андриане Такшеевых, на этот раз о каждом особый, препроводить их к каргопольскому городничему, предписав ему, по излечении из Такшеевых Герасима немедленно отправить в Сибирь, отправкой же Андриана остановиться до получения из палаты государственных имуществ разрешения на представление окружного начальника. Если же палатой будет разрешено, чтобы с Такшеевым были отправлены жена и дети его, то для этого снабдить их нужной по времени года одеждой, обувью и кормовыми деньгами (если не имеют собственных или чего у них недостаёт) и отправить вместе с преступником Такшеевым в Сибирь на поселение.

31 мая палата государственных имуществ такое разрешение дала. Тогда же указом Олонецкого губернского правления оно было доведено до каргопольского городничего. Окружной начальник «чрез кого следует» объявил об этом семье Такшеевых.

Ранним июльским утром 1845 года по завершении крестьянами сенокосной страды, аккурат, за неделю до храмового праздника святого пророка Илии жители всех семи деревень Заднедубровского прихода провожали свою односельчанку с семерыми детьми в дальнюю дорогу. Родную деревню Пожарище навсегда добровольно покидала семья государственного крестьянина Андриана Такшеева, осуждённого военным судом за неповиновение властям в Сибирь на поселение и содержавшегося уже более года в каргопольской градской тюрьме.

Сопереживавшие семье Андриана Такшеева крестьяне Воробьёвского сельского общества не препятствовали желанию Парасковьи в этом и своим приговором, засвидетельствованным в Богдановском волостном правлении, представленном каргопольским окружным начальником Каратеевым в Олонецкую палату государственных имуществ, изъявили согласие «на увольнение из среды себя» детей Андриана Такшеева.

Сухие архивные документы не передают эмоциональности проводов семьи Такшеевых в далёкую Сибирь. Можно лишь представить всю трогательность прощания их с односельчанами. Обойдя родной дом, в каждой комнате они молятся Богу. Во дворе прощаются со скотом, благодарят его за верную службу. Женская родня заливается горючими слезами. Парасковья с детьми падают в ноги своим близким родственникам. Те, поднимая их и обнимая, прижимают к своей груди. С соседями и другими односельчанами она, а дети со своими сверстниками, только обнимаются. Не обходится и без напутственных причитаний.

14 июля семья Андриана Такшеева была доставлена в город Каргополь для следования в Сибирь на поселение. Казалось, не оставалось препятствий для отправки их в Сибирь. Но вновь случилась остановка, потому что следовать за мужем по приговору Воробьёвского сельского общества разрешено только Парасковье Петровой с детьми её, записанными в последнюю восьмую ревизию, а именно: с сыновьями Макаром, 15 лет, Алексеем, 11 лет и дочерью Анной, 17 лет. А как же быть с четырьмя младшими детьми, последний из которых Васятка родился, когда отец уже находился под арестом? В поданном рапорте в губернское правление каргопольский городничий писал: «Ныне окружной начальник при отношении от 14 июля, препроводив ко мне крестьянку Парасковью Петрову с прописанными тремя детьми, прислал сверх того тож для отправки на поселение, оказавшихся у Петровой не записанными в ревизию, ещё двух сыновей — Абрама, трёх лет и Василья, одного года и двух дочерей — Матрёны, 10 лет и Авдотьи, семи лет. Не видя из того указа губернского правления дозволения на следование их за отцом своим, сам собою сделать сего не осмеливаюсь, то и имею честь испрашивать о том у губернского правления разрешения». Губернское правление от 16 июля указало, что не может быть препятствия на отправку вместе с ними и незаписанных в ревизию других детей крестьянина Такшеева. Одновременно каргопольскому городничему было строго подтверждено указом, чтобы он без малейшего промедления распорядился об отправке Андриана Такшеева со всем семейством в Сибирь.

По получении из Петрозаводска указа городничий запросил уездное казначейство отпустить под расписку письмоводителя Ешевского серебром 45 рублей 28 копеек. На них необходимо было приобрести портянки к выданной одежде за 11 с четвертью копеек, а его семейству, добровольно объявившему желание следовать за ним, жене Парасковье Петровой и дочери Анне по кафтану, сапогам, портянкам, мешку на 5 рублей 65 с четвертью копеек каждой; дочерям Матрене и Авдотье по кафтану, сапогам, портянкам и рубашке на 4 рубля 61 копейку каждой; сыновьям Макару и Алексею по кафтану, сапогам, портянкам, рубашке, портам, мешку и шапке на 5 рублей 78 с половиной копеек каждому и Абраму рубашки за 31 с половиной копейки, а всего на одежду 32 рубля 92 копейки. Кроме того, «кормовых денег до Нова города на 45 дней, полагая в сутки по 3 и ¾ копейки, числом семи человекам каждому по 1 рублю 54 с половиной копеек, а всего 10 рублей 81 с половиной копеек и малолетним вышеозначенному сыну арестанта Такшеева Абраму и другому Василию в половину против полного содержания каждому по 77 с четвертью копеек, итого 1 рубль 54 с половиной копеек».

Из отношения каргопольского городничего коллежского асессора Мокеева в Тобольский приказ о ссыльных от 31 августа 1845 года узнаём, что во исполнение указа Олонецкого губернского правления от 31 марта, доставленные к нему из Каргопольского земского суда арестанты, а именно: крестьяне Герасим и Андриан Такшеевы, снабжённые необходимыми документами, а также казённой одеждой и кормовыми деньгами, были отосланы по внутренней страже в Сибирь на поселение: Герасим 1 июня, а Андриан вместе со своим семейством 10 августа 1845 года.

Судя по выдаче кормовых денег до города Новгорода на 45 дней пути, семейство Такшеевых прибыло в Новгород не раньше 25 сентября или по современному календарю 7 октября. При такой скорости передвижения дорога от Новгорода до Тобольска должна была у них занять, по крайней мере, не менее полугода, а идти им туда, если их не задержали в Новгороде, пришлось в зимний период времени. Добрались ли до Тобольска Абрам, а тем более Васятка?

Сметанин В. А. Кровавое побоище в Задней Дуброве / Макаровские чтения – 2019. 90 лет со дня образования Плесецкого района: Сборник материалов III областной историко-краеведческой конференции. – Издательские решения, 2022. – С.278-289.


Послесловие редактора сайта

Спасибо Владиславу Александровичу за прекрасные статьи, проливающие свет на малоизученные страницы истории Поонежья. Остаётся только сожалеть, что у заднедубровцев не оказалось достаточно оружия для того, чтобы дать успешный отпор воинской команде олонецкого губернатора. Но их готовность стоять до конца друг за друга, за своих земляков и свою свободу впечатляет. К слову, жители Задней Дубровы всегда отличались независимостью и свободолюбием. Это проявилось даже в советское время, в послевоенные годы, когда они боролись за открытие церквей и возможность снова проводить в них службы (после закрытия в 1930-е).

Имена Герасима и Андриана Такшеевых и других народных героев из Задней Дубровы, Алексея Херкова из Сысовы, стоявших за свободу народа, несомненно заслуживают быть увековеченными в памяти нынешнего и будущих поколений.

В. А. Сметанин






  редактор страницы: илья - Илья Леонов (il-onegin@tuta.io)


  дата последнего редактирования: 2024-01-24





Воспоминания, рассказы, комментарии посетителей:



Ваше имя: Ваш E-mail: