Быстро взрослеют дети, оставшиеся сиротами. Такая участь постигла и моего отца Ивана Ивановича Волкова, и его сестру Анисью Ивановну. Семья жила в Тамице. Как и все в деревне, занимались крестьянскими работами: растили хлеб, картошку, овощи, держали корову, лошадь, овец, кур. Ловили рыбу, собирали в лесу грибы и ягоды.

После установления Советской власти был собран сход, на котором сельчане избрали членов Тамицкого волисполкома, в их число вошёл и мой дед Иван Фёдорович Волков.

Его назначили заведующим лесным и земельным отделом. Выбрали работящих, честных, справедливых людей. Время было неспокойное: интервенция и Гражданская война.

Иван Волков

Бабушка, Екатерина Михайловна, как будто предвидев судьбу членов волисполкома, сказала деду: «Белые придут, тебя убьют». Но волисполком работал.

Седьмого сентября 1919 года в Тамицу со стороны Кянды прибыл карательный отряд интервентов и белогвардейцев, прозванный в народе «волчья сотня», руководили которым Хайн и Попов.

В честь прибывших был устроен торжественный молебен в церкви, в ходе которого священник из книги с молитвами незаметно передал командованию отряда список членов Тамицкого волисполкома.

Деревенские жители в тот день убирали хлеб, копали картошку. Топились бани. Назавтра был религиозный праздник, который в народе называли «Иван - постный». Это был день именин моего деда. Дед, усталый, пришёл с поля, ужинал, когда прибежал из церкви дьячок со словами: «Там каин попа кает, поп первым на ваш дом указал». Бабушка сказала: «Иван, ты бы убежал», а он ответил: «Если долго война пройдёт, так не отбегаешь». И сразу за ним пришёл солдат.

Схватили и остальных членов волисполкома: председателя И.М. Кабикова, заместителя председателя Ф.Л. Шадрина, секретаря Н.А. Воронина, делопроизводителя М.С. Зотова, милиционера А.Е. Васькина. Успел убежать до ареста С. Григорьев. В лесной избушке он скрывался до изгнания интервентов и белогвардейцев.

Арестованных каратели заперли в амбар, приставив часового, а сами устроили попойку. Утром связанных членов волисполкома повезли на телегах в сторону Кянды. Ещё не рассвело, и каратели кричали: «Гасите огни, занавешивайте окна». На вопросы жён арестованных ответили, что повезли их на суд в Кянду... Но, отъехав 2,5 версты от деревни, в районе Марьиной Лахты устроили зверскую расправу.

Один из местных жителей, проходя по дороге из Кянды, услышав крики, увидев кровь на дороге, со страхом свернул в лес. Где ползком, где прячась за деревьями, он подобрался к месту казни своих односельчан. Ему открылась страшная картина. Часть арестованных ещё стояла, прижавшись друг к другу, другие были сбиты на землю. Вся земля, в полном смысле этого слова, была залита кровью. Н.А.Воронину, ещё живому, в тело враги забивали огромные гвозди. Моему дедушке Ивану Волкову вспороли живот, в глаз забили металлический штырь. М.С.Зотову выворачивали в суставах руки.

В деревне, узнав, что их односельчанин вернулся из Кянды, спросили его о том, не слышал ли что о суде, он ответил: «Крепко их осудили».

Похоронить на кладбище не разрешили, сначала бросили в неглубокую яму, а через несколько дней разрешили похоронить в той же яме без гробов - напротив места расправы.

Жутко было видеть растерзанные тела. У Александра Васькина, племянника моей бабушки, была содрана кожа с лица, как скальп, он был не узнаваем, и только когда натянули кожу на лицо, повязали платок, можно было его опознать. На теле у одного из убитых жители села насчитали 18 сквозных штыковых ран.

В феврале 1920 года Север был полностью освобождён от интервентов, а в марте того же года тела замученных перевезли в деревню и похоронили в братской могиле у клуба.

Скорбела вся деревня, женщины говорили: «Вот, мы на сходе кричали: может служить, может служить, а мужиков-то убили». На месте гибели был установлен памятный столб, а позднее, по проекту архитектора М. Воробьёва, на Онежском заводе ЖБИ был изготовлен памятник, который стоит и сейчас.

Памятник на месте расстрела (фото 1970-х годов)

Проходя мимо, люди останавливаются почтить память погибших, летом кладут полевые цветы. Установлен памятник и на месте захоронения в деревне.

Памятник на месте захоронения (фото 2013 г.)

Очень трудно было растить детей жёнам погибших. Крестьянская работа во многом требует мужской силы. Пенсии на детей не платили. В деревне дети рано приобщаются к труду, тем более оставшиеся без отцов.

Анисье было 14 лет, и многие заботы легли на её детские плечи. Ивану – 10 лет, но он понимал, что надо маме помогать. В нашей семье, как реликвия, хранится поварёшка, выдолбленная им из цельного куска дерева.

15 марта 1940 года исполком Онежского райсовета депутатов трудящихся принял решение просить облисполком назначить бабушке Екатерине Михайловне Волковой персональную пенсию местного значения за убитого мужа. Но пенсия была назначена уже в Великую Отечественную войну, и не с начала войны.

Время от времени ей нужно было ходить в райсобес, видимо, подтверждать, что жива. Райсобес был в здании, где сейчас находится торговый дом «Фаворит». Я была тогда ещё школьницей, мне было поручено сопровождать бабушку, показывать в какой кабинет ей нужно идти.

Выросли дети зверски замученных членов волисполкома, завели свои семьи. Мой отец и мама вырастили троих детей, сестра отца - тётя Анисья - четверых, муж её погиб в Великую Отечественную войну.

Продолжается род каждого из погибших: внуки, которые не видели своих дедушек, правнуки, праправнуки, даже есть уже прапраправнуки. И только Александр Васькин не успел завести семью, он был самым молодым...

Онега / №100 / 08.09.2015.

Ида ВОЛКОВА