Публикация № 454Янгоры    (рубрика: История края)

Из охотничьего и домашнего быта крестьян Кривого Пояса

Пудожский уезд – один из самых малонаселённых в губернии, занимает первое, после Повенецкого, место по пространству; площадь его составляет 429,44 кв. миль (1) или 20 778,2 кв. вёрст, в том числе под озёрами 54,34 кв. мили или 2 629,2 кв. вёрст. Самая отдалённая деревня Козьминской волости находится от г. Пудожа в 300 вёрстах, четыре волостных правления – более чем в 100 вёрстах от города, а до одного из них – Бураковского, 223 версты. В Козьминской волости есть деревни, которые находятся от местного волостного правления более чем в 90-120 вёрстах: Кривой Пояс в 95 и Летний Конец (она же Кожеозёрская) в 125 вёрстах. Чтобы собрать зимою Козьминский волостной сход, необходимо, по крайней мере, дней 8-10. Староста Янгозёрского общества из деревни Янгоры, находится в 70 вёрстах от правления, и для собрания сельского схода необходимо прокатиться ему на лыжах в одну сторону вёрст до 50, вернуться назад и отправиться почти на такое же расстояние в другой и третий конец своего общества.

На этом-то громадном расстоянии растянуто Янгозёрское общество Козьминской волости (известное под общим именем Кривой Пояс), заключающее в себе только 226 ревизских душ, поселённых в 10 деревнях, из коих в дер. Кривой Пояс числится 110 душ; в дер. Янгоре, находящейся в центре общества, 40 душ; остальные же 76 душ поселены в 8 деревнях, из коих есть селения, имеющие по одному жителю. Местность Янгозёрского общества ровная, покрыта болотами и глухими озёрами. Одно из этих озёр называется Лебединое, потому что здесь каждое лето остаются лебеди и выводят детей; по рассказам крестьян, хоть одна пара, а уже непременно прилетает и остаётся на этом озере. Гор здесь мало, и то незначительные. Землепашество у крестьян находится в самом жалком состоянии, по неимению удобных для пашни земель. В целом обществе едва ли найдётся два-три хозяина, которые напахивают хлеба на годовое продовольствие, благодаря тому, что много работников в семье; единственным же средством жизни крестьян этого общества служит охотничий промысел. В числе 226 душ в обществе числится с лишним 120 охотников, т. е., более ½ всего населения. Здесь крестьянин осень и зиму занят охотою на дичь и зверей – медведя, белку, куницу, лисицу, выдру и оленя. Дичь и белку стреляют в продолжение сентября, октября и ноября, а других зверей бьют в продолжение целой зимы. Иногда охотники за зверями уходят вёрст на 50 и более от своих деревень на несколько недель.

В последнюю поездку мою в Кривой пояс мне приходилось слышать много интересных приключений с охотниками на медведей. Так, один крестьянин-охотник, отправившись на рябчиков с малопульной винтовкой в начале сентября, встретил стадо медведей (в это время происходит у медведей течка, они сгруппировываются в стада, а затем заваливаются в берлоги, по замечанию охотников, на Покровской неделе). Зная, что малопульная винтовка не очень-то пригодна для охоты на медведей, тем более, в данном случае при нескольких медведях, и что дело он имеет не с трусами-зайцами, крестьянин всё-таки захотел попытать счастья, нельзя ли зашибить копейку и, не рассуждая об опасности, направился навстречу старым лесным знакомцам. Медведи, увидев охотника, остановились и начали его разглядывать, а затем одна большая медведица встала на задние лапы и отправилась навстречу к незванному гостю, чтобы объятиями своими доказать то уважение, которое она с товарищами питает к нему. Охотник этого и ждал, прицелился и выстрелил в медведицу так удачно, что она тотчас же повернула в сторону и, отбежав с рёвом сажен 70 к чаще леса, начала рвать и грызть молодые ели, а потом упала на землю; товарищи же её удрали без оглядки. Охотник подошёл к медведице, сделал ещё выстрел в упор, и громадное животное стало его добычей.

Другой крестьянин шёл лесом с одним топором и в нескольких саженях заметил медведя на дереве. Тотчас выхватил топор, отправился к зверю, стал стучать обухом по дереву и бросать в медведя палочками; медведь рухнулся с дерева, крестьянин замахнулся топором и бац в приятеля, но размах был не соразмерен – топор ушёл за медведя, а руки охотника упёрлись в его спину; но зверь, вероятно, испугавшись, удрал, оставив клочок шерсти в кулаках храбреца-крестьянина.

По верованию крестьян, медведь очень похож корпусом своим на человека, когда с него снимут шкуру. Один из крестьян-рассказчиков уверял нас, что потому и сходен медведь с человеком, что род медвежий начался от одного крестьянина и его жены. «Это было, - начал рассказчик, - очень давно. В одной из лесных деревень жил бедный крестьянин с женою, которая была сварливая баба и вела над мужем большину. Раз, когда у них кончился хлеб, она приказала мужу идти куда знает и непременно представить ей хлеба. Бедный мужичишка обул лаптишки, одел балахонишко, опоясался ремнишком, взял топоришко и пошёл в лес добывать хлеба. Проходив долго, он увидел лип-дерево и подумал: срублю дерево, стащу в город, продам и куплю хлеба. Но лишь только ударил раз по дереву, как оно сказало человеческим голосом: «Не руби меня, мужичёк; тебе надо хлеба, ступай домой и найдёшь хлеба в амбаре полный засек». Мужик поверил, пришёл домой; жена спросила, принёс ли хлеба, а он ответил: «поди в амбар»; там действительно оказалось столько хлеба, что хватит на целый год. Но баба этим не удовлетворилась: снова посылает мужа достать ей денег. Бедный мужичишка обул лаптишки, одел балахонишко, опоясался ремнишком, взял топоришко, отправился в лес искать денег, но разумеется, не нашёл и хотел опять рубить лип-дерево, но оно, как и прежде, сказало: «не руби меня; жене твоей нужны деньги – иди домой и найдёшь их в большом сундуке». Пришедши домой, мужик сказал своей бабе, где деньги и, действительно, денег оказался полный сундук. Кажись, чего бы ещё желать: и хлеба и денег вдоволь – так нет, у сварливой бабы ещё являлась прихоть. Посылает мужика к лип-дереву: пусть оно сделает так, чтобы её и мужа боялись люди. Мужику не хотелось утруждать лип-дерево за его добро, но баба поставила на своём, и он пошёл в лес. Приходит к лип-дереву и высказывает желание своей бабы. Лип-дерево говорит ему: «ступай домой, я обращу вас с женой в медведей, и вас будут все бояться». Мужик пришёл домой и лишь успел рассказать бабе обещание лип-дерева, как они, муж и жена обратились в медведей и стали прародителями медвежьей породы».

Деревня Кривой Пояс находится на самом севере Пудожского уезда, в 12 вёрстах от границы Онежского уезда. Поселена она при озере Старцовом, получившем название, по рассказам жителей, от того, что у озера когда-то жили Старцы, вероятно, из братии Кожеозёрского монастыря, находящегося от Кривого Пояса в 30 вёрстах. Деревня эта окружена со всех сторон болотами, которые тянутся на десятки вёрст и представляют из себя целые тундры. В окрестности Кривого Пояса, Кожеозёрского монастыря и деревни Носовщины (Онежского уезда, в 30 вёрстах от Кривого Пояса) в недалёком прошлом прикочевали… самоеды с оленями; приходят сюда стада и диких оленей. 12 марта возвратился в Кривой Пояс крестьянин этой деревни из деревни Носовщины и рассказывал, что около последней прошло громадное стадо оленей, голов в 200, и что 13 охотников (5 из деревни Носовщины и 8 наших, из Янгор и Нетомы) убили в один день 30 особей оленей. Кроме того, при взыскании податей с одного крестьянина, мне объяснили, что его нет дома, а ушёл в лес за зверями недели три назад; но подать у него готова, потому что пришла от него весть, что достал 4 куницы, которые у него продаются от 4 до 6 р. каждая. Охотясь на куниц, крестьянин всегда носит с собою сеть длиною в 30 сажен, вышиною в 2 аршина. Когда он найдёт следы куницы и след приведёт к чаще леса, то охотник привязывает собаку, обстанавливает колышками круг и, обтянув его сетью, отвязывает собаку, которая выгоняет куницу, и последняя попадается в руки охотника живою; если же не попадается в сеть, то охотник в неё стреляет.

Кроме охоты, крестьяне Кривого Пояса отходят зимой на заработки в Кожеозёрский монастырь, а также в г. Онегу пилить дрова; получают за распиловку копеек до 40 с сажени на своих харчах. Некоторые крестьяне нанимаются к десятникам в работу по сплаву лесов к г. Онеге.

Нравственное состояние крестьян Янгозёрского общества стоит на низкой степени; грамотных в обществе едва ли не один крестьянин деревни Кривого Пояса, который, вероятно, научился читать и кое-как писать во время работы в монастыре. Единственное утешение крестьяне находят только в пьянстве, а на водку деньги расходуются не по средствам, отчего каждый праздник сопровождается выпивкой и ссорами, но претензий никогда начальству не заявляется, вероятно, потому что и заявлять невыгодно: волостной суд находится верстах в 70-100, а мировой судья ещё далее; в сельские же старосты избирается человек смирный, и притом не знает, что он должен был бы сделать в данном случае, потому что посоветоваться ему не с кем, да и случай-то – лёгкая драка, по понятиям его односельчан, есть случай очень обыкновенный, бывалый. Впрочем, других проступков, как-то: краж, обманов и т. п. здесь почти не водится.

Самая жалкая участь в этом краю лежит тяжёлым гнётом на местном священнике. Этот бедный труженик ведёт жизнь совершенно замкнутую, и одна для него отрада – это своя собственная семья. Приезд в Янгоры волостного старшины (не говоря уже о становом или другом чиновнике) составляет для него с семьёю, как я сам видел, совершенный праздник. Радость, что наконец в их доме показался человек, с которым можно обменяться несколькими словами, написана была живо на всех лицах семейства, начиная от самого хозяина и жены его до каждого из детей; о радушии к гостю и говорить нечего – всё, чем богат был хозяин, предложено было с удовольствием. Из рассказов хозяина я узнал, что единственным средством к существованию с семьёй служат ему только 200 р. жалованья, что составляет в год по 33 р. на каждого из шести членов семьи. Из этого можно заключить, насколько легка жизнь Янгозёрского священника. Ближайшая деревенская лавка, где можно купить, разумеется, за крайне невыгодную цену фунт масла, гороха или муки, находится в 70 вёрстах. С Рождества до половины марта священник не получил дохода ни копейки, руга (2) в этом приходе весьма ничтожная, земли при церкви крайне немного, и ко всему-то этому в целом приходе нет ни одного прихожанина, с которым бы священник мог поговорить о чём-либо, а семья его побывать где-либо хотя несколько часов. Религиозная сторона Янгорцев находится на низкой степени, и священник в глазах крестьян есть не более как наёмник, обязанный исполнять положенные требы, а не как пастырь, которого они обязаны уважать, питать к нему доверенность и любовь, и печиться как об его благосостоянии, так и об устройстве своего храма, который в этом году сгорел, и разве одна сторонняя благотворительность и пособие Пудожского земства даст возможность устроить новую церковь. Грустно мне было расставаться с отцом Константином; невольно сжимается сердце, когда видишь в таком положении доброго пастыря церкви. Выезжать ему куда-либо из прихода своего хотя бы на сутки положительно невозможно; да и куда поедешь, когда ближайший Почезёрский приход, точно так же один из беднейших, находится в 85 вёрстах, и местные-то сельские власти пробираются туда с большим трудом.

От Козьминской деревни первая станция – деревня Токша-Кузнецова находится в 45 вёрстах, и на этом протяжении нет никакого жилья, а в 20 вёрстах от Козьминской стоит только лесная избушка при озере Торос-Озере, очень много похожая на курную баню; в ней точно такая же каменка, так что с холода можно и попариться, только был бы веничек. Миновать эту избушку невозможно, потому что, проехавши вёрст 20 в санях, похожих на гроб с полозьями, будешь рад расправиться, завернуть в избушку, перекусить – что найдёшь в своей корзинке и подождать, пока лошади поедят и сберутся с силами, чтобы протащить вперёд до станции ещё 30 вёрст и затем до Кривого Пояса 20 вёрст. Дорога зимою здесь тянется по озёрам и болотам и рисует картины безжизненности природы. Жалко смотреть, как молодые деревца, только что подросшие до половины, уже засыхают и делаются валежником. Грустно становится в этой местности и, возвратясь из Кривого Пояса в деревню Козьминскую, с приветствием встретил последнюю, воображая, что совершил заграничное плавание и вернулся в свою родимую гавань, несмотря на то, что эта гавань есть не что более, как одна из бедных деревушек, дворов в 20, и находится от Пудожа в 140 вёрстах; но отсюда уже представляется возможным гроб-сани заменить свой крошечной повозкой и проехать гуськом до Пудожа.

Подписано: Пудожанин.

Олонецкие губернские ведомости. 1875. №37. С.411-413.

(1) Здесь имеется в виду старорусская миля, равная 7 вёрстам.

(2) Руга – государственное жалование духовенства в денежной или натуральной форме.






  редактор страницы: илья - Илья Леонов (il-onegin@tuta.io)


  дата последнего редактирования: 2017-11-10





Воспоминания, рассказы, комментарии посетителей:



Ваше имя: Ваш E-mail: