Я, Эльвина Петровна Синицына, уроженка г. Онеги.

Мне 75 лет, и я являюсь, возможно, последним свидетелем подготовки в г. Онеге разведчиков - антифашистов из разных стран, для работы на советскую разведку.

Мой брат - Фантин Петрович Синицын - с детства увлекался фотографией и стал хорошим фотографом. В 1941 году ему было 19 лет, его взяли в армию. Он попал на корабль Северного флота. Там его обучили работе на рации, он стал классным радистом. Его способности в фотографии и работу на рации заметили, оценили, и командование Северным флотом рекомендовало его для работы на советскую разведку. Он стал обучать фотографии и работе на рации - группы антифашистов из разных стран.

В город Онегу приезжали ребята из Швеции, Норвегии, Финляндии и Германии. Я была ребёнком, но то, что были парни из Германии, понимала даже я, когда они называли себя при мне настоящими именами, я запомнила: Ганс, Фриц, Карл. В разных группах были обязательно немцы.

У нас свой дом, мы имели корову - было молоко, имели кур - были яйца. И советское командование решило селить у нас антифашистов. Где-то с 1943 года, к нам вместе с братом стали приезжать группы парней по пять-шесть человек. Соседям было сказано, что за хорошую службу брата и его друзей наградили отпуском.

Время было тяжёлое, соседям не до того, любопытство улеглось. Ребят снабжали рыбными, мясными, овощными, фруктовыми консервами, это было видно по банкам. Мама хорошо готовила еду в русской печи, пекла пироги, шаньги, калитки и прочее. Мукой снабжали, видимо, тоже их. Так что гости не голодали. Утром, позавтракав, они загружали рюкзаки едой, фотоаппаратами, рациями и шли в лес, как бы на пикник. А там учились фотографированию и работе на рациях. Сколько времени проходило обучение - не могу сказать. Но одна группа, подготовившись, уезжала, а следующая приезжала. То, что не только у нас жили антифашисты, но и в других домах, было понятно даже мне, ребёнку, так как к нашим жильцам приходили ребята из других домов, каких - не знаю. Связным у них был мужчина постарше, все к нему обращались: «Товарищ мичман».

Особенно мне запомнилась группа, в которой были две красивых девушки, им отвели самую хорошую комнату, одеты они были в матросскую форму, вместо брюк - юбочки, на голове - бескозырки. Они, оторванные от своих семей, родных, очень хорошо относились ко мне. Угощали меня шоколадом, остатками консервированных абрикосов, персиков. Когда к нам в дом приходили ребята из других групп, накрывался большой стол, пели русские песни. Все они хорошо говорили по-русски, без акцента. Когда провожали группу, с девушками запели «Прощай, любимый город». Девушки вышли из комнаты в слезах, они знали, на что идут.

Прошло много лет, брат закончил службу в Германии в 1946 году, перед отъездом сфотографировался с группой разведчиков, которые остались в живых.

Я вышла замуж за липчанина и жила в Липецке, а домой в Онегу ездила гостить.

В один из приездов тяжело заболел брат, он умирал, и я осмелилась у него спросить:

«Фантин, ты не знаешь судьбу девушек, как их звали, откуда они?». И брат сказал: « Они из Норвегии, норвежки, звали их Дагния и Богния. Их забросили в Норвегию, но на явочной квартире был предатель, он выдал их немцам. Девушек повесили».

Онежане, помяните их добрым словом, они отдали свою жизнь за чужую страну, чтобы мы и наши дети жили. Я часто их вспоминаю и плачу.

Э. СИНИЦЫНА (Платонова).

г. Липецк.

газета «Онега», № 45 от 08.04.2013 г.