Публикация № 191Кий    (рубрика: История края)

Никон на Севере

Семнадцатый век, время правления Алексея Михайловича второго царя из дома Романовых - был переломным в истории русского государства, как в политической и общественной жизни, так и в культуре. В это время Россия окончательно становится великой державой, вступает в сношения с западной цивилизацией, и под ее влиянием, постепенно преобразуется. Это было очень неспокойное и насыщенное событиями время.

Одной из мощнейших фигур этого времени являлся всероссийский патриарх Никон, жизнь и деятельность которого многими годами были связаны с Русским Севером, что, кстати, почти не упоминается в современной общедоступной литературе. Зато в нашей литературе много внимания уделяется идеологическому противнику «грекофила» Никона - «русофилу» протопопу Аввакуму Петрову. В результате людям, знакомым с жизнью Аввакума, зачастую совершенно неведом более значительный человек того времени - Никон.

Повышенный интерес к личности Аввакума объясняется в большей степени тем, что неугомонный протопоп стал своего рода символом протеста угнетенных против угнетателей, символом индивидуальной бескомпромиссной борьбы с господствующей идеологией за свои духовные идеалы, а также символом трагедии индивидуализма. Так и получилось, что «носитель зла» Никон - символ гонителя инакомыслия незаслуженно забыт. Между тем, Никон решительно провел' прогрессивные преобразования в русской православной Церкви, в духовной и культурной жизни народа, много сделал для утверждения нравственного идеала в душах человеческих, а также и для утверждения гегемонии русского государства в славянском мире, выразившейся в соединении Украины с Россией.

Здесь стоит обратить внимание на то, мимо чего обыкновенно проходят - на человеконенавистничество Аввакума, которое закономерно исходило из его фанатизма. Аввакум взывал к Алексею Михайловичу, чтобы тот «пережог» всех, мыслящих иначе, чем Аввакум - «скверных собак, латынников и жидов». А царю Федору Алексеевичу Аввакум прямо сказал: «Я бы их (никониан), что Илия пророк всех перепластал во един час... Да воевода бы мне крепкой, умной - князь Юрья Алексеевич Долгорукой», (Юрий Долгорукий успешно подавлял крестьянские выступления, о чем, несомненно, Аввакум знал).

В противовес христианской морали, осуждающей самоубийства, Аввакум приветствовал самоубийц, призывал к самосожжениям в своих бессмертных произведениях: « ... То наша и вечная похвала, что за Христа своего и святых отец предания сгореть». Ради «святаго дела» он считал необходимым истреблять народ. Раскол, если не полностью порожден, то полностью усугублен Аввакумом и его сторонниками.

Родился Никон, будущий патриарх, в мае 1605 года в семье бедных крестьян в селе Вельдеманово в 90 верстах от Нижнего Новгорода. (Интересно то, что Аввакум - самый ярый противник Никона - родился в 1621 году в соседнем селе - Григорове). Мальчика окрестили и нарекли Никитой. Отца его звали Миною, а мать - Мариною. Вот и получилось - Никита Минов.

Когда Никите исполнилось 4 года, у него умерла мать. Появившаяся вскоре мачеха, возненавидела чужого ребенка. Побои, грубая брань каждый день сыпались на несчастного. Голод и холод были спутниками детства Никиты. Однажды, когда Никита заснул, пытаясь согреться, в печи, злая женщина тихо заложила отверстие топки дровами и подожгла их. К счастью, находившаяся вблизи бабушка сумела спасти внука. Был Никите травлен и мышьяком.

Добродетельная крестьянка Ксения из сострадания взяла Никиту жить к себе, обучила малыша грамоте и святому Писанию, при этом Никите проявил большие способности к учению. Примечательно, что однажды меленькому Никите встретился колдун, который, гадая, в сильном волнении объявил мальчику: «Царь будешь или патриарх!».

В двенадцатилетнем возрасте, после смерти Ксении, Никита тайно ушел из родительского дома в Печерский Нижегородским монастырь. Послушанием Никиты было читать и петь на клиросе. Прозорливый духовный наставник его - старец Анания, видя благочестие Никиты и любовь его к чтению, также предрек, что будет он патриархом. Пять лет провел юноша в святой обители, вернувшись затем домой в 1621 году к заболевшим вдруг бабушке и отцу. Вскоре они умерли и, похоронив родных, Никита ушел в монастырь святого Макария на Желтых Водах, где прожил не более одного года, вновь вернувшись домой в 1622 году.

Дома Никита становится причетчиком Вельдемановской приходской церкви. В 1623 году Никита женился. В 1624 году он уже чтец, а с 1625 по 1627 год молодой Никита был священником у себя на родине. В 1627 году в возрасте 22 лет Никита вместе с женой переехал в Москву и служил в московских храмах до 1635 года.

Однако семейные обстоятельства сложились так, что Никита остался бездетным: трое его детей умирали один за другим в младенческом возрасте. Решив, что Бог не благоволит их супружеству, Никита в 1635 году уговаривает жену на схиму в монастыре святого Алексия в Москве, а сам ушел на Север, появившись в том же году в Соловецкой обители.

Вскоре, после беседы с основателем Троицкого скита на Анзере, Елеазаром Анзерским, Никита становится иноком учеником Елеазара. В1636 году он принимает от Елеазара второй - монашеский постриг, получив при этом имя Никон.

Строгой был жизнь в Анзерском ските. Двенадцать подвижников жили по всему пространству острова на расстоянии двух верст друг от друга и от церкви, которая находилась на самой середине острова. Оградой служили море и благочестие. В продолжение всей недели отшельники не видели друг друга, трудясь и молясь отдельно. Лишь субботним вечером или навечерие праздника отшельники собирались в общий храм и проводили в нем целую ночь в богослужении, молитве, пении и чтении священных книг. С наступлением утра слушали они божественную литургию, причащались святых Христовых тайн и, подав друг другу взаимное прощение, расходились в свои кельи до следующей субботы или праздника. В кельях каждый прочитывал в сутки весь круг церковного нощеденственного богослужения и, кроме того, акафисты Божией Матери и Спасителю, каноны Иисусу Христу, Богородице и Ангелу Хранителю, молитвы утренние и вечерние. Борясь с сомнениями и соблазнами, подавляя свою волю во имя познания Бога, инок Никита и, впоследствие, иеромонах Никон исполнял все в точности. К этим суровым правилам скита он присовокупил чтение каждый день всех двадцати кафизм псалтыря и отбивание тысячи поклонов, а также молитвы от обуревания злых духов.

Годы жизни на Соловках с Елеазаром многое дали Никону, так как Елеазар был книжным человеком: собирал книжные пожертвования, переписывал книги, писал собственные сочинения. Любовь к книгам Никон пронес через всю последующую жизнь. Он не только «исправлял» книги, но и собирал их, жертвовал в больших количествах в монастырские библиотеки. Так он собрал самую богатую в Москве библиотеку - более тысячи томов. Кроме книг святого Писания и творений святых отцов Церкви, в библиотеке Никона были книги Гомера, Софокла, Гесиода, Демосфена, Аристотеля, Геродота, Фукидида и других древних писателей и философов, не говоря уже о современниках Никона, были там и различные научные сочинения.

Слава Елеазара сыграла в карьере Никона большую роль. Она была настолько велика, что когда царь Михаил Федорович печалился о «безроди сыновней», то есть об отсутствии у него наследника, ему в Троице-Сергиевом монастыре посоветовали обратиться к Елеазару на Соловки и просить ЕГО молитв о даровании наследника. Елеазар молился и предсказал царю рождение сына. Сын Михаила - Алексей Романов - очень почитал Елеазара, называл его «богодарованным отцом». Елеазар был «своим человеком» в доме Романовых. Естественно, что впоследствии Никон, скрыв от царя факт ссоры с Елеазаром и бегства от него, был обласкан Алексеем Михайловичем как сподвижник святого старца. В случае открытия тайны беглого монаха, карьере Никона мог бы наступить конец. Но Елеазар, видимо простил Никона и промолчал.

Бегству Никона с Соловков предшествовала поездка Елеазара с Никоном в Москву в 1637 году за милостыней на постройку каменного храма. В Москве они побывали у многих именитых и влиятельных людей, в том числе и у царя Михаила Романова. Не исключается, что именно тогда Никон впервые встретился с будущим своим другом – царем, в ту пору ребенком. Денег удалось собрать 500 рублей – сумму вполне достаточную для постройки каменного храма. На Соловки вернулись знакомым путем: через Белозерск, Каргополь и далее по реке Онеге, по Онежской губе Белого моря.

После возвращения на Соловки Елеазар вменил в обязанность Никону совершение литургий и заведование хозяйственной частью скита. И вот однажды, если верить легенде, во время совершения Никоном литургии, преподобному Елеазару привиделись на плечах Никона первосвятительские одежды. Так третий раз было предсказано, что Никон станет патриархом. Но вскоре произошел конфликт. Не имея ни гроша за душой, ведя аскетический образ жизни, Никон упрекал ту часть братии, которая благодаря своему богатству жила в «роскоши», хорошо обставив свои кельи и т. п. Видя, что строительство каменного храма затягивается, а собранные в Москве деньги лежат без движения, раздраженный обличитель упрекнул в сребролюбии даже Елеазара, святость которого была вне сомнения. Результатом конфликта явилось видение: один монах уверил всех, что во время богослужения видел на шее Никона черную змею - признак Антихриста. Вероятно, появилась угроза свободе Никона и он, уговорив богомольца-помора доставить его к устью Онеги, вынужден был тайно под покровом августовской ночи бежать в поморском карбасе на материк. Было это в 1639 г.

Началу морского пути сопутствовала хорошая погода, но после прохождения мыса Вей-Наволок, Никон и его спутники попали в жестокую бурю. Внезапно разгулявшиеся на просторе волны готовы были принять жертву. Единственным спасательным средством в то время была молитва. Вот как Никон впоследствие описал это приключение: «В мимошедшем 1639 лете мы, будуще иеромонахом, творихом шествие по морю из скита Анзерскаго и во время то от великаго волнения морскаго едва непотопихомся, но, уповающе на силу божественнаго и животворящего креста, спасение получихом пред Онежским устьем к пристанищу, к Кию острову, и славу воздахом распенщемуся на кресте Господу нашему Иисусу Христу о оном избавлении. Будучи же тогда на том острове, на воспоминание того своего спасения водрузихом на том месте святый и животворящий крест ... ». Благодаря искусству поморов суденышко было заведено от волн «в рога» - бухту южной части острова между длинным узким южным мысом Рожком и островом Крестовым, находящимся вблизи от другого южного мыса основного острова. Остров этот носит название Кий и находится в 9 верстах от устья реки Онеги. Название острову дали еще финно-угорские племена, но существует легенда, что название острову дал Никон, воскликнув: «Кий се остров?!», Кий в переводе со старорусского языка можно понять как чей, который, или как называется этот остров.

По старой поморской традиции, в память о своем чудесном спасении, Никон соорудил на скалах южной стороны Кий-острова рядом со спасительной бухтой трехметровый восьмиконечный деревянный обетный крест на низком срубе (в этом месте сейчас стоит дом) и перед этим крестом он дал обет, если Богу будет угодно, устроить на острове монастырь в честь животворящего креста Господня.

После этого, дождавшись окончания шторма, Никон прибыл в устье реки Онеги в село Усть-Янское (ныне город Онега). Еще с моря открылся вид на величественные храмы, поставленные на горке сразу же за селом, дома которого в два ряда с улицей расположились вдоль берега. Церкви было две, обе деревянные: Успенская, холодная, неизвестно когда построенная, и Никольская, теплая, освященная в 1597 году. Рядом с церквями, устремив к небу шатер, стояла колокольня. Туда и направился сразу Никон, чтобы воздать Богу должное за благополучное избавление от морской пучины.

Дальнейший путь Никона проходил сначала вдоль берега вверх по Онеге, а затем по «монастырской дороге» до Кожоэерской обители. Это расстояние (около 120 верст) путник преодолел за четыре дня, пешком. В первый день пути возле богатого села Подпорожье Никон почувствовал сильный голод и усталость. Чтобы найти подкрепление своим силам, надо было перебраться на противоположный берег, где находилось село, да и храм святой Троицы на Жеребцовой горке привлекал душу странствующего иеромонаха. Однако никто из жителей Подпорожья не хотел подать ему лодки. Наконец, сжалилась над бедствующим одна небогатая вдова и велела своему сыну перевезти путника в деревню. В доме этой вдовы Никон нашел пищу и приют, что не смог найти в близлежащих, более богатых домах. Впоследствие, как сообщает первый биограф Никона - дьяк Иван Корнильевич Шушерин, Никон, став патриархом, освободил вдову и ее детей навсегда от платежа податей.

На следующий день к вечеру Никон добрался до деревни Топьево, откуда начиналась монастырская дорога в Кожозерскую обитель. Еще два дня пути, за которые пройдено 60 верст, и будущий патриарх прибыл на Кожозеро. Интересно, что Кожозерский монастырь в середине 16 века основал татарский хан Турсас Гавирович (Ксангарович), плененный в Казани Иваном Грозным. Представ перед игуменом и братией, Никон умолял их принять его в братство, но принять его без вклада не хотели. Никон с собой имел единственное богатство: две книги - полуустав церковный и каноник. Они и явились вкладом.

Пожив в монастыре до весны 1640-го года, после схода снега, Никон удалился от монастырской суеты для милого его сердцу отшельничества на пустынный озерной островок возле речки Виленги, что расположен в 7 верстах от монастыря. На том острове отшельник основал келью, установив рядом с ней деревянный крест, возле которого и проводил в молитвах большую часть времени. Так и жил он там около трех лет, охотился, ловил рыбу, собирал грибы, ягоды, травы, добывая тем самым себе пропитание. Каждый день Никон прочитывал весь псалтырь и отбивал тысячу поклонов, как некогда на Соловках. В монастыре он появлялся лишь по воскресеньям и в праздничные дни для участия в богослужениях. Своим благочестивейшим поведением, воздержанием, смирением Никон сыскал себе авторитет среди братии.

В 1643 году умер игумен Кожозерского монастыря и братия, сознавая, что Никон превосходит всех их умом и добродетельностью, желала иметь его своим игуменом. В начале Никон отказывался от игуменства, но, уговоренный братией, отправился в Новгород, где и принял посвящение в игумены от митрополита Афония. Вернувшись на Кожозеро, Никон в звании настоятеля не стыдился выполнять любую, даже самую черную работу по благоустройству монастыря. За его трехлетнее игуменство монастырь окреп и вырос, число монашествующих достигло ста. На равных с братией Никон участвовал во всех монастырских делах: ремонтировал и строил здания, ловил рыбу, сам разделывал ее, вместе со всеми молился и делил трапезу. Слава о нем шла как об умном, строгом к себе и к братии подвижнике. Эта слава достигла Москвы. В 1643 году царской грамотой за монастырем закрепляются новые угодья, монастырь получает право ловли семги на реке Онеге от деревни Чижиково до села Порог, дано было право беспошлинной продажи соли в Каргополе и в Вологде. Царь Михаил Федорович, царевич Алексей Михайлович, царевна, царица от себя лично послали игумену Никону дорогие подарки. Никон же почти все пожертвовал в пользу местных церквей, когда посещал поморские селения. Во время поездки по деревням игумен присутствовал в приходских церквях при богослужениях, тогда же он, вероятно, второй раз посетил Кий-остров.

В 1646 году Никон отбыл в Москву ходатайствовать о новых льготах монастырю. Юный 17-летний царь Алексей Михайлович повелел представить ему знаменитого Кожозерского игумена, ученика Елеазара. Суровый игумен покорил царя своим сильным характером, жизненным опытом, начитанностью, умением вести беседу, глубиной ума, точностью суждений. Вероятно, царь усмотрел в Никоне опору для своей борьбы против самовластия бояр, возможно, что он имел в отношении Никона далеко идущие замыслы. Как бы там ни было, но царь не отпустил Никона назад на Кожозеро, по воле царя патриарх Иосиф посвятил Никона в сан архимандрита Московского Новоспасского монастыря, в котором находились могилы фамилии Романовых. Каждую пятницу Никон имел счастье служить заутреню в часовне государя, с которым долго потом разговаривал. Так Никон стал «собинным» - особым - другом царя. Алексей Михайлович поручил своему особому другу прием всех прошений на государево имя, что сделало личность Никона популярной в народе.

9 марта 1649 года Никон был торжественно рукоположен в сан митрополита Новгородского и Великолуцкого при служении двух патриархов - иерусалимского Паисия и всероссийского Иосифа, вместо митрополита Афония, посвящавшего когда-то Никона в игумены Кожозерской пустыни. В то время русский Север находился под управлением Новгородской епархии, таким образом Новгородский митрополит управлял жизнью огромной территории.

Едва став митрополитом, Никон занялся нововведениями: создал богадельни, улучшил режим в тюрьмах, открыл библиотеки, поддержал зарождающееся просвещение, во время голода бесплатно раздавал народу пищу и деньги, питал свыше трехсот голодающих ежедневно в своем доме, стал восстанавливать заглохшую в 16 веке церковную проповедь, вводить в церковный ритуал греческое одноголосое пение и различные видоизменения, указанные в 1649 году иерусалимским патриархом Паисием. Он проводил в жизнь идеи кружка «ревнителей древлего благочестия», в работе которого принимали участие царь, его духовник Стефан Вонифатьев, боярин Федор Ртищев, его сестра Анна, протопопы Иван Неронов, Аввакум Петров, Даниил Логин и, конечно, вдохновители этого дела - украинские монахи во главе с Епифанием Славеницким, вызванные в Москву Ртищевым для исправления книг.

Зная страсть царя к собиранию религиозных раритетов, неугомонный Никон предложил Алексею Михайловичу перенести в Кремль мощи трех русских святителей: первых патриархов Иова из Старицкого монастыря и Гермогена из Чудова монастыря, а также митрополита Филиппа Колычева с Соловков, чем привел царя в совершенный восторг.

20 марта 1652 года Никон в сопровождении именитых бояр, во главе представительного посольства отправился на Соловки. На Север вел его знакомый путь через Каргополь по реке Онеге к Онежскому заливу Белого моря. Сразу после освобождения моря ото льда посольство на нескольких кораблях вверило себя морской пучине. Начало морского пути едва не стало его завершением: стоило кораблям выйти из устья реки, как налетел шквал, разметавший корабли. Благодаря шквалу, Никон вновь обрел пристанище на Кий-острове, где перед своим крестом подтвердил обет воздвигнуть здесь монастырь. В шквале Никон усмотрел волю Божию. Вскоре все корабли собрались на Кий-острове, откуда, помолившись, посольство продолжило опасный путь в святую обитель.

Чуть больше 10 лет прошло с того момента, когда аскетствующий смиренный иеромонах вынужден был оставить этот форпост православия на Севере, спасаясь от духовного гнета строгого старца и козней братии. Возвращался же сюда он в блеске славы. Высокомерные, соперничающие друг с другом в первородстве, бояре во всем слушались ненавистного для них, но столь могущественного «мужике сельского», «собинного» царского друга. И был еще жив Елеазар ...

Соловков достигли благополучно. В ночь на 7 июня в соборном храме обители, где находились святые мощи Филиппа, Никон совершил всенощное бдение со всей торжественностью. После утренней литургии, которую также совершал сам Никон, началось чтение молебного послания царя к мощам святого митрополита. Стоны и рыдания братии и собравшегося народа заглушали голос Никона, читавшего послание. Все плакали о лишении своей заветной святыни. Торжественно вложил Никон в руку покойного Филиппа царское послание. «Молю тя и приити те желаю семо, еже разрешити согрешение прадеда нашего, царя и великаго князя Иоанна, нанесенное на тя неразсудно завистию и неудержанием ярости ... И нашего ради прощения приити к нам, святой владыко ... молим тя, не презри нашего грешнаго моления, приити к нам с миром... » - писал, обращаясь через время к удавленному Малютой Скуратовым Филиппу, Алексей Михайлович. Действовал царь по наущению Никона, по примеру императора Феодосия, собравшего таким образом с извинительным письмом останки Иоанна Златоуста, оскорбленного его матерью. Правда, русскому эпигону пришлось сделать натяжку: первая жена Грозного - Анастасия Романова - приходилась Алексею Михайловичу двоюродной бабкой. Никон же этим актом достиг своего: приниженный при Грозном авторитет церкви был поднят на должную высоту.

Но вернемся на Соловки: начался молебен. После молебна, под непрекращающиеся рыдания, священнослужители приступили к раке, покоившей святые мощи Филиппа, чтобы препроводить ее на приготовленный корабль. Над гробом святителя воспели специально сочиненный гимн. Вопли и рыдания усилились во время шествия из храма к кораблю. Посольство с ценным грузом отправилось обратно. Своей огромной властью Никон освободил сосланного на Соловки за «еретичество» профессора риторики, филолога, философа, врача Арсения Грека, получившего образование в Риме, Венеции, в Падуе, необходимого Никону для перевода и исправления богослужебных книг, и повез его с собой в Москву.

Царской грамотой было предписано посольству возвращаться к устью Онеги, затем рекой Онегой до Каргополя, а далее Никон направил свой путь через Белозерск, Рыбинск, Ярославль, Троице-Сергиеву лавру, куда прибыл 4 июля 1652 года. 9 июля мощи священномученика были перенесены в Москву, в первопрестольный храм.

Еще на пути в Москву, в низовьях Онеги, Никона встретило послание Алексея Михайловича с извещением о смерти патриарха Иосифа, отправленное в мае 1652 года: «Пишу сице светло сияющему в архиереях, аки солнцу, светящему по всей вселенной, тако и тебе, сияющу по всему нашему государству благими нравы и делы добрыми ... собинному нашему другу душевному и телесному ... А я тебе, великому господину, челом бью, и паки возвращайся господа ради поскорее к нам обирать на патриаршество ... А без тебя отнюдь ни за что не примемся». В этом письме царь доходит до крайней степени умаления своей личности перед Никоном - пишет про себя, что он «по своим злым мерским делам не достоин и во псы, не токмо в цари». А между тем историк К. Валишевский называет Алексея Михайловича наиболее высоко нравственным монархом всех времен и народов. Никон плыл по реке Онеге и не ведал, что «ревнители» прочили в патриархи Стефана Вонифатьева, но тот указал на Никона. Царю такой поворот дела был на руку и он торопил друга с возвращением.

В Успенском соборе Кремля архипастыри, бояре, народ и сам царь на коленях трижды упрашивали Никона стать патриархом, так как он отказывался им быть. Когда вместе с народом на колени встал царь, Никон, до глубины души тронутый этой сценой, согласился на патриаршество с условием полного послушания ему со стороны царя и бояр. Так 25 июля 1652 года в соборном первопрестольном московском храме Успения пресвятой Богородицы было совершено посвящение Никона в патриарха Московского и всея Руси.

Несколько позже, после мора 1654-1655 годов, Никон из рук царя получил еще и титул «Великий Государь», доставшуюся ему, по сути дела, в наследство от патриарха Филарета благодаря сыновьим чувствам царя к Никону. Интересно, что уже после, во время суда над Никоном, царь обвинил его в самовольном присвоении данного титула, «забыв», что даже в своих письмах семье аккуратно выводил: «Брат, ваш, царь. Алексей, челом бьет. А об нас бы вам не печаловатца, а мы на божией службе его милостию и отца нашего, великаго государя, святейшего Никона, патриарха московскаго, всея Великия и Малыя России, молитвами ... ».

Став патриархом, Никон решительно занялся внешней и внутренней политикой государства, церковной реформой. Суть церковной реформы состояла в исправлении богослужебных книг, церковных обрядов, дабы привести службу в соответствие с греческой. Внешнеполитические замыслы царя играли в этом деле далеко не последнюю роль. Мудрый и ревностный первосвятитель Никон был также мудрым советником и соратником царя в управлении государством. Ни одно государственное дело не решалось без участия в нем мысли Никона. Так, даже Украина соединилась с Россией (8 января 1654 года) во многом благодаря Никону. А когда царь был на войне с Польшей, Россией управлял Никон, и без личного совета с ним бояре ничего не могли предпринять. Да и церковная реформа была делом не только церкви, но и государства, направлена она была на благо государства, так как степень этого блага зависит от степени духовного здоровья народа. Царь и его особый друг Никон понимали сию истину.

Среди великих своих дел Никон не забыл об обете, произнесенном перед крестом на скалах северного островка. Мысль о создании новой северной обители на Кий-острове окончательно созрела у Никона еще в 1652 году по пути на Соловки, когда он увидел свой крест, поставленный на острове Кие, совершенно целым и услышал, что сила Божия через него спасает многих от опасности потопления. 13 июня 1656 года Алексей Михайлович пожаловал своего друга грамотой, разрешив ему на Кий-острове «церковь поставить и монастырь соградить, именуемый Ставрос», В том же году был сделан чертеж острова, выбрано место, «где монастырю пристойно быть», после чего сразу началось строительство. В Палестине по заказу всероссийского патриарха в том же 1656 году изготовили главную святыню будущего монастыря - кипарисовый крест, имеющий точные размеры креста, на котором был распят Христос. В этот крест вложили около 400 святых мощей, 90 из них были высокочтимые: кусочек креста Христова, кровь святых мучеников, части святых камней палестинских - камней Гроба Господня, гроба Богородицы, других святых мест, где ступала нога Христа. На сторонах этого креста были изображены: вверху - равноапостольные святые царь Константин и царица Елена, а у подножия - царь Алексей Михайлович, царица Мария Ильинична и патриарх Никон, все в молитвенном положении с преклоненными коленами и головами.

Крест доставили из Палестины в Москву. В Москве его украсили золотом, чеканным серебром, буквально усыпали множеством драгоценных камней, а затем выставили на всеобщее обозрение и поклонение на Лобном месте на Красной площади. Лобное место издревле имело религиозное и государственное значение. Сюда традиционно ставились приносимые в Москву святые мощи и образа, здесь служили молебны, здесь объявлялись указы народу, отсюда патриарх раздавал народу свое благословение и здесь же совершались казни. Крест был устроен таким образом, что можно было лицезреть некоторые мощи и даже касаться их. Чтобы прикоснуться к кусочку дерева, омытого кровью Христа или камня Гроба Господня, не обязательно было совершать паломничество в Палестину, достаточно было приехать на Кий-остров. Естественно, что появление на Руси такой значительной святыни вызвало массовый энтузиазм населения. Множество людей участвовало в крестном ходе, провожая крест на Кий-остров. Сам Никон во главе крестного хода шел через всю Москву и далее оной за 15 верст. В проводах креста участвовал и царь. По велению царя до самого Кий-острова крест сопровождала рота драгун в полном вооружении и рота пушкарей с заряженными пушками, снятыми с Красной площади. В дальнейшем одна из этих пушек волею случая была оставлена в Сырьинском монастыре, и в настоящее время ею владеет Онежский краеведческий музей.

Далее крест везли через Каргополь по реке Онеге, вернее, по ее берегам. Это было очень большое событие в размеренной жизни северян. Энтузиазм населения привел к тому, что в некоторых деревнях, где крест останавливался на ночь, его копировали, делая свои кресты по точным размерам креста Христова, правде уже не из кипариса. Одна такая копия была поставлена крестьянами в деревне Чешьюге Онежского уезда возле часовни. Кстати, есть сведения, что в этой деревне, бывало, останавливался на ночь и Никон. Эта Чешьюгская копия - единственная, сохранившаяся с того времени. Сейчас она находится в притворе действующей Свято-Лазаревской церкви в городе Онеге, дает впечатляющее представление о кресте, на котором был распят Спаситель. Ценна эта копия и своей надписью, полностью скопированной с подлинника. Вот эта надпись: «При державе Благообретеннаго и христолюбиваго Великаго Государя, Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича Всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца и иных Государств Государя и Обладателя и при Благоверной Государыне Царице и Великой Княгине Марии Ильиничне и при сыне их Благоверном Государе Царевиче и Великом Князе Алексее Алексеевиче сотворен сей Великий Крест Божией милостию Никоном Архиепископом Царствующего великаго града Москвы и Всея Великия и Малыя и Белыя Руси Патриархом от честного древа кипарисе и украшен серебром и златом во хвалу и поклонение Христианам. Христе Божий помилуй и спаси душу мою силою честного и Животворяшего Креста и святых, ради молитв их же мощи водружены в сем Кресте. От воплощения Слова Божия 1656 году и от создания мира 7164 года августа в 1-й день».

На строение Крестного монастыря на Кий-острове царь пожаловал шесть тысяч рублей, он же приписал к монастырю многие деревни, а также угодья, рыбные ловли на реках и морских берегах. В 1657 году монастырь, уже существовал, но в деревянном исполнении, был построен и деревянный Кресто-Воздвиженский храм - футляр для главной святыни монастыря.

В 1658 году началось падение Никона. Царь достиг более зрелого возраста и, упрочившись на троне, испытал желание выйти из-под опеки друга. Часть клира была недовольна деятельностью и требовательностью патриарха. Но, самое главное, интриги бояр, уязвленных подчинением «мужику», его жесткими обличениями боярской несправедливости по отношению к простому народу, сделали свое дело. (Никон - выходец из народа - всегда отстаивал интересы народа и был любим в народе). Кроме того, неудачная война со Швецией, вдохновителем которой был Никон, вызвала раздражение царя. К тому же, первая жена царя Мария Ильинична Милославская, под влиянием своего отца Ильи Даниловича Милославского, была не расположена к Никону. Об этом свидетельствует тот факт, что в Крестный и Воскресенский монастыри, основанные Никоном, царь и царевна сделали богатые вклады, а царица не пожертвовала ничего. Так один из великих государей оказался лишним, тем более что властный иерарх утверждал «на основании Слова Божия», что царь должен быть ниже архиерея и ему быть в повиновении, так как «священство более есть царства: священство от Бога есть, от священства же царствии помазуются». Вот какими словами И. Шушерин начинает историю печальной участи патриарха: «Позавиде супостат великия любве благочестивого царя со святейшим Никоном патриархом; нача быти между ними безсовестие и раздор чрез неких злых человек, иже от супостата на то устроенных». По сути дела, Никон пал жертвой заговора бояр Стрешневых, Милославских, Долгорукого, Салтыкова, Ромодановского и других.

В результате ссоры с царем в июле 1658 года (подробности смотри в доступной ныне книге «Первые Романовы» К. Валишевского), Никон объявил о самочинном снятии с себя сана, однако это не помешало ему вскоре заявить, что лишить патриаршества его может только суд равных ему восточных патриархов, а пока этого не было - он патриарх. Неопределенность положения сохранялась много лет.

В феврале 1660 года Никон, посетив предварительно основанный им Иверский монастырь на Валдае, отправился по весеннему льду на Кий-остров, где он, как сообщает И. Шушерин, «поживе мало не годишное время (до следующей зимы) и сотвориша вновь соборную церковь велику каменную во имя Воздвижения и скопаша кладезь великий из камени дикаго, и на том кладези построиша церковь каменную». Все каменные здания монастыря, за исключением усыпальни и келий, примыкающих к Надкладезной церкви, были построены менее чем за год, во время пребывания Никона на Кий-острове, все они были освящены Никоном. Столь бурный размах строительства вполне соответствует напористости характера «патриарха-богатыря» - по выражению историка С. Соловьева, «кобеля борзого» - по самому мягкому выражению Аввакума.

На Кий-остров Никон привез много книг, колокола, иконы, церковную утварь. Как и всем видным религиозным деятелям прошлых веков, Никону являлись видения, Это было и в Новгороде, это было и на Кий-острове. Известно, что на небольших скалистых островах, таких как Кии, имеются затруднения с хорошей пресной водой. В первую же ночь пребывания на острове Никону явился посланец Божий и указал, где копать колодец. Вероятно, «мужик сельской» был наблюдательным, что и позволило ему открыть единственный на острове источник прекрасной родниковой слабоминерализованной воды, скрытый в расщелине скал (другие водоемы на острове заполнены болотной водой). Над колодцем Никон устроил церковь и освятил ее 1 августа 1660 года в честь Происхождения Честных Древ Креста Господня, о чем свидетельствует надпись на закладном каменном кресте четырехконечной формы (одно из нововведений Никона), вмурованном в стену апсиды. Это была самая первая каменная церковь монастыря. За ней последовали церковь Рождества Богородицы, вероятно освященная в сентябре в день одноименного праздника, и Воздвиженский собор с двумя приделами: Архангела Михаила и преподобного Филиппа (Колычева). Освящение собора состоялось в праздник Воздвижения Креста Господня. Таким образом, храмы были выстроены за один летний сезон. Зимой на Руси каменные храмы не возводились.

Профессор М. А. Ильин считает, что возводил Крестный монастырь Аверкий Мокеев, строивший Иверский монастырь, а архитектор Г. В. Алферова была убеждена, что зодчим был сам Никон. Однако, вернее всего, имея личного архитектора, Никон активно вмешивался в ход строительства, так что у монастыря был не один зодчий, и, вероятно, Никон был основным. Еще одно здание на Кий-острове могло быть построено во время последнего пребывания там Никона и освящено им - это деревянная клетская церковь Всех Святых на восточной стороне острова, в наши дни приспособленная под жилье, обезглавленная и, несмотря на наличие апсиды, известная под неожиданным названием - «часовня».

Строительство отвлекло Никона от столичной суеты, но и здесь враги настигли его, На Кий-остров Никона вызвался сопровождать иеродиакон Феодосии, который сказался гонимым за приверженность к Никону. Патриарх приблизил его к себе, но на Кий-острове поведение Феодосия показалось подозрительным: он оказался агентом заговорщиков и был подослан, чтобы отравить патриарха, о чем сознался на первом же допросе. Но к тому моменту отрава уже была выпита Никоном, и он сильно заболел, о чем писал Паисию Лигариду: «Есмы в большой кручине и болезни; правда Божия от смертной отравы нас сохранила, но ради грехов моих допустил Бог доткнутися ей внутренним моим, и для того мучимся тою злою порчею, и чаем, что недолго житие будет». Феодосия же Никон отпустил к царю с письмом о том, что податель сего письма отравил его. Феодосий письмо передал по адресу и повинился в отравлении патриарха, но был помилован и царем и самим Никоном, который выжил благодаря неумению отравителя и своему крепкому здоровью.

Гуляя по лесным дорожкам острова, наблюдая со скал жизнь моря, слушая успокаивающий плеск волн при закате солнца, Никон отдыхал, набирался сил для продолжения борьбы за свое дело, и лишь необходимость быть поближе к Москве, где решалась в это время его судьба, заставила его навсегда покинуть полюбившийся ему островок и море, возле которого он прожил много лет. В декабре 1660 года Никон вернулся в Москву и сразу же начал тяжбы, одну за другой, сначала с одним своим врагом, затем с другим ... Жизнь его в столице завершилась патриаршим судом, рассмотревшим несколько обвинений. Самое главное обвинение - самовольное оставление епархии. Невежество одних и религиозное вольномыслие других восстали против своего гонителя. В Москву в надежде на богатые подношения, для участия во Вселенском соборе прибыли два патриарха: Макарий Антиохийский и Паисий Александрийский. Они были готовы помочь боярам задушить главу русской национальной церкви.

Надо сказать, что суд этот был не законным и решение его неправомочным. Никон и Аввакум не признавали данное судилище, тек как у Паисия и Макария не было письменных полномочий от главных патриархов - константинопольского и иерусалимского. К сожалению, не знали они, что их приехали судить уже отставные патриархи, осужденные собором восточных архиереев во главе с константинопольским патриархом Парфением. Отставки Паисию и Макарию вышли за то, что они бросили свои епархии против воли других патриархов и отправились в далекую Россию судить Никона, много делавшего для сближения русской и греческой церкви. Тем не менее, 12 декабря 1666 года Никон был лишен сана и отправлен в ссылку в Ферапонтов монастырь. Царь поздно узнал правду о Паисии и Макарии, но отступить уже не мог, опасаясь попасть в смешное положение и сознавая опасность двоевластию для своего верховного абсолютизма. Однако в душе он сильно переживал разрыв с Никоном.

К моменту ссылки личные доходы Никона от церквей, монастырей, поместий и 25 тысяч крепостных в них доходили до 20 тысяч рублей в год - сумма, по тем временам, астрономическая. И вот он всего лишен ...

В Ферапонтовом монастыре Никон прожил с 1667 года по 1676 год, все время пребывая в уверенности в полной своей правоте, тем более что тем же собором уже в январе 1667 года дело Никона по реформе церкви было оправдано.

Монастырские власти, следуя предписанию, строго и жестоко изолировали ссыльного от окружающего мира. На окнах его сырой кельи были решетки, даже ходить на общую братскую трапезу ему не всегда позволялось. Именно тогда, чтобы занять себя, в 1668 году Никон обставил свою келью мебелью, сделанной собственноручно. Из его поделок сохранилось прекрасное точеное и резное кресло, перевезенное вслед за Никоном в Кирилло - Белозерский монастырь. На подлокотнике кресла снизу вырезана надпись: «7176 года 29 дня, сей стул сделан смиренным Никоном, патриархом в заточении за слово Божие и святую Церковь в Ферапонтовом монастыре, в тюрьме».

Вскоре пришло позволение царя дать послабление заточению патриарха. Решетки на окнах кельи были убраны. Было разрешено построить для него новую келью и иметь Никону отдельную церковь. Опальный патриарх избрал для себя церковь Богоявления Господня на святых вратах. Новую келью выстроили у Водяных ворот, и оттуда в церковь вел крытый переход по монастырской стене.

Неутомимость натуры Никона выразилась в бурной деятельности по благоустройству волости, в организации культурного огородничества, строительства, врачевания. Из окон Святых ворот виден рукотворный остров на озере, который сложил из камней Никон со своими иноками для уединенных молений. Для этого острова было избрано место на расстоянии двух верст от берега, глубиной более двух сажен. Никон сам со своими иноками возил сюда на плотах камни. Остров получился длиной более чем 12 сажен, шириной - 5 сажен. На острове Никон поставил крест - подобие поморских обетных - с надписью: «Никон, Божиею милостию патриарх, постави сий крест Господен, будучи в заточении за слово Божие и за св. Церковь на Беле-озере в Фервпонтове монастыре, в тюрьме». Подобные кресты он расставил на всех дорогах, ведущих в монастырь. Такую же надпись вырезали и на всех келейных сосудах.

Терзавшийся укорами совести, царь писал Никону трогательные письма, просил благославения и посылал ссыльному богатые дары, поначалу отвергаемые Никоном. Лишь после вступления царя в повторный брак с Натальей Кирилловной Нарышкиной (22 января 1671 года), сердце Никона смягчилось, и он в первый раз принял царские дары, и даже лично усердно угостил царского посланника. Перед своей смертью Алексей Михайлович завещал сыну и преемнику Федору Алексеевичу (царствовал с 1676 года по 1682 год) добиться у патриархов пересмотра дела Никона, а сам просил у Никона прощения и благославения, как у патриарха.

После смерти Алексея Михайловича, давний враг Никона патриарх Иоаким посредством нелепых обвинений Никона в разврате и обоснованных - в сношениях с посланцами Степана Разина, добился ужесточения режима ссыльному. Никон в мае 1676 года был переведен в тюремные условия в Кирилло-Белозерский монастырь, где два монаха-соглядатая постоянно жили с ним в келье, решительно пресекая любые попытки Никона хоть немного добыть себе свободы. Царь Федор Алексеевич был слишком слаб характером, чтобы обуздать Иоакима, тем не менее, именно он испросил у восточных патриархов отмены приговора в отношении Никона, но умер, не дождавшись положительного решения. Патриаршие грамоты с радостной вестью были вручены осенью 1682 года царям Ивану и Петру Алексеевичам. Восточные патриархи единогласно возвратили Никону патриарший сан. Никон тоже не дожил до этого события. Получив разрешение вернуться в созданный им ставропигиальный Ново-Иерусалимский Воскресенский монастырь, он по дороге туда, после посещения Спасского монастыря в Ярославле, умер 17 августа 1681 года в струге, немного не доплыв до Туговой горы. В Ярославле же он успел увидеть народное ликование по случаю его возвращения: даже струг с умирающим патриархом был извлечен из воды и внесен в монастырь на руках восторженной толпы. Прожил Никон 76 лет, 2 месяца и 24 дня.

Похоронили его соответственно высокому первосвятительскому сану, весьма торжественно. Сам государь в сопровождении вельмож шел за гробом и с умилением пел вместе со всеми. Всенародная скорбь была велика, лишь раскольники могли торжествовать. Гроб в могилу собственными руками опускали царь Федор Алексеевич и митрополит Корнилий.

В своей жизни Никон познал унижение и гордость, аскетизм и роскошь, абсолютное подчинение и абсолютную власть, стремительный взлет и столь же стремительное падение, любовь одной части народа и ненависть другой. До конца жизни он сохранил сознание своей правоты и правоты своего дела. Новшества его не сразу были приняты лишь благодаря инерции мышления, психологии противодействия всему новому, но они были необходимы и быстро привились практически бескровно. Никон никого не убивал, никого не жег. Раскол распространился благодаря усилиям его противников - консервативно настроенных фанатиков реакционеров по сути, уже после удаления Никона из политической и религиозней жизни. Кровь раскольников на Аввакуме, тем более что церковные диссиденты, призывавшие к самоубийствам, были и до Никона.

Жизнь Никона была строгой и подвижнической. Деятельность и неумолимая его правдивость возбудили зависть и ненависть его недругов. Он пал в результате их интриг. Они же и распространили про него массу нелепых слухов. Эти слухи вошли в литературу и донеслись до нас. Верить же им нет оснований.

Открывая богадельни, богатые библиотеки, улучшая и умножая типографии, печатая в больших количествах книги, стараясь пробудить умственную деятельность и нравственность в народе, заглохшие в «смутные времена», укрепляя позиции русской национальной церкви, Никон надеялся на прогресс. Может быть ему и недоставало личного примера «святости», как пишет К. Валишевский, что весьма сомнительно, но согласитесь - это чист о человеческая слабость, что может быть присуще великому человеку. Время привело в исполнение все гражданские и церковные предначертания Никона. Петр Великий в своих преобразованиях лишь шел по пути, указанному его отцом и другом отца - Никоном, но они, в отличие от Петра, все делали практически бескровно, органично вплетая в жизнь свои нововведения.

На Севере Никона помнят многие места и памятники архитектуры на Соловках, на Кож-озере, на реке Онеге, на берегах и островах Онежской губы Белого моря. Но свидетели былого молчат. А может люди не умеют их понимать?






  редактор страницы: Василий Елфимов (geovas7@yandex.ru)


  дата последнего редактирования: 2020-01-23





Воспоминания, рассказы, комментарии посетителей:



Сибирцев,  E-mail: 3146480@gmail.com


В настоящее время крест с Кийского Крестного монастыря находится в Москве в храме Сергия Радонежского в Крапивниках (Крапивнинский переулок 4). Хорошо бы вернуть его обратно , восстановив монастырь. Это способствовало бы и возрождению города Онеги.







Ваше имя: Ваш E-mail: