18 сентября 1856 года Онежский земской суд представил в Онежский уездный суд дело о пожаре в д. Пертема 22 крестьянских домов, 26 амбаров, часовни и хлебного общественного магазина.

Пожар начался 14 июля с дома крестьянской вдовы Марьи Павловны Похвалиной. Крестьянская жена Александра Онохина подозревала её в умышленном поджоге, так как Похвалина, после происшествия, сказала ей на пожарище: «жители меня сгубили, а между тем сами погибли, как я плакала, так вы плачьте теперь». Свекровь Марьи Похвалиной – Анна Похвалина, бывшая в доме Ирины Токаревой, сказала: «из-за того сгорела деревня, что во время кражи у Ирины Токаревой, крестьяне за Марью Похвалину не заступились».

Суть «кражи» была в следующем. Как пояснила Ирина Токарева, что собственные вещи: два сарафана, две рубахи, фартук, 60 аршин холста и прочее имущество на 48 рублей она отнесла на хранение к Марии Похвалиной. А на третьей неделе после Пасхи, придя к ней, она спросила о тех вещах. В ответ Марья сказала, что вещи «потерялись». После этого крестьянами в доме Марьи Похвалиной был проведён обыск, в результате которого у неё в коробке нашли 50 аршин холста, принадлежавшего Токаревой. Похвалина согласилась возместить ей ущерб, дала расписку и 3 рубля. Но Токарева осталась «неудовлетворенною», так как крестьяне, производившие обыск, не стали открывать амбар и клеть, которые при последующем пожаре сгорели со всем имуществом. Также крестьянка Фекла Онохина сказала, что за два дня до пожара, Похвалина из своего дома что-то вывезла из дома на лошади в ту сторону, где проживал её зять Илья Ершев. Вероятно, Фекла предполагала, что вывозились «краденые» вещи. Однако, Марья Похвалина сказала, что везла в двух узлах жито на мельницу, что было подтверждено крестьянами деревни Спировской Ильёй Ершевым и его мачехой Феклой Ершевой, пояснив при этом, что жита было привезено 5 четвериков. Кроме того, Марья Похвалина пояснила, что утром 14 июля, после выгона скотины на пастбище, она отлучилась из домув деревню Спировскую по приглашению Феклы Ершевой, чтобы «отнести новорожденное дитя для крещения в Турчасовскую церковь». Когда она оттуда возвращалась, то увидела, что дом её горит, а войти в него уже было нельзя.

Сгоревшая деревня была большая, имела три поперечных улицы. Пожарище от очага пожара составило в ширину – 84 сажени, длиной в верхний конец – 19 саженей, длиной в нижний конец – 55 саженей.

Дом крестьянки Марьи Похвалиной с которого начался пожар, располагался в южном конце деревни и вместе с постройками выглядел следующим образом: изба, сени, клеть, три хлева. Первоначальный огонь был замечен у стены переднего хлева с восточной стороны. После пожара, там был обнаружен небольшой чугунок и глиняный куб «средней величины». За 3,5 сажени от них, в углу заднего хлева была обнаружена крынка «средней величины». Что было в них до пожара, неизвестно. Марья Похвалина пояснила, что в чугуне и кубе ничего не было, а в крынке был «фунт смолы». В общей сумме потерпели убытка на 4 499 рублей серебром.

За две сажени от крайних построек деревни находилась часовня во имя Святых Зосимы и Савватия, построена «усердием крестьян» в ветхом состоянии. Здание часовни сгорело, а святые иконы, лампады, колокол были спасены. На месте пожарища (длиной и шириной 3,5 сажени) были обнаружены железные решетки от двух окон и петли весом 23 фунта. Иконы, лампады, колокол принял в Турчасовский приход церковный староста Степан Матвеевич Соловьев. Ущерб от сгоревшей часовни составил 50 рублей серебром.

В 15 саженях от деревни, с южной стороны, был общественный хлебный магазин, который «сгорел до основания». Пожарище от него было длиной – 7 саженей, шириной – 3,5 сажени. В магазине находилось 85 четвертей 6 четвериков 5 гарнцев ячменя, на сумму 228 руб. 25 коп. Спасено хлеба – 28 четвертей 4 четверика. Убыток составил 4 777 руб. 25 коп.

При производстве следствия, Марья Похвалина «не созналась в поджоге своего дома», а также в «произношении вышеименованных слов». Она же «высказала подозрение» что дом могла поджечь её сноха Ульяна Похвалина, которая «по случаю семейных неприятностей» проживала в доме у своего дяди – Козьмы Парамонова. Также Марья сказала, что пономарь Шелековского прихода Василий Андреевич Попов, видел, как во время начала пожара, из её дома выбежала молодая женщина, одетая в красную рубашку. Однако, Попов, «под присягою» эти её слова опроверг. Ульяна Похвалина, в свою очередь сказала, что до начала пожара она «никуда в тот день из дому не выходила». До окончательного решения этого дела, крестьянка Марья Похвалина была взята «под полицейский надзор».

Рассмотрев все материалы следствия, Онежский уездный суд решил, что высказанное крестьянкой Александро Онохиной подозрение в поджоге своего дома Марьей Похвалиной, а также подозрение Марьи на сноху Ульяну Похвалину, «как ничем не подтвердившееся» является наговором, а случай произошедшего пожара в деревне Пертеме «предать воле Божией». Крестьянскую вдову Марью Павловну Похвалину «53 лет, под судом преж сего не бывшую, несознавшуюся и не доказанную в поджоге своего дома», на основании соотвествующих статей уложения об уголовных и исправительных наказаниях «от суда и взыскания освободить». А так, как она «по повальному обыску в поведении не одобрена», предложить сельскому обществу, к которому она приписана, рассмотреть вопрос о её выселении из деревни.

После рассмотрения данного дела в Архангельской палате уголовного и гражданского суда, 21 апреля 1858 года в Онежский уездный суд были отправлены указ и подлинное дело о пожаре 14 июля 1856 в д. Пертема «по неимению в нем надобности».

В журнале Онежского земского суда 2 мая 1858 года записано, что выслушав указ Архангельской судебной палаты, и так как по делу не требуется никакого исполнения, то «сдать его своевременно в архив».

Составлено по материалам дела: «о сгорении в д. Пертемы 22-х крестьянских домов. 26 амбаров, часовни и хлебного общественного магазина», 18.09.1856-02.05.1858 (ГААО. Ф.430. Оп.1. Д.286).

В.В. Елфимов