Река Онега, протекающая через Каргопольский уезд Олонецкой губернии и Онежский Архангельской, представляется взорам наблюдателя новым образованием.

Она будто бы не что другое, как прорыв воды озёр Лача и Воже, сквозь низменную площадь, вообще покатую к Белому морю.

Это можно предполагать потому: 1). что воды этих озёр должны были быть обширные, остатки которых теперь видны на болотистой, наклонённой к ним площади; 2). что быстрое течение реки Онеги через множество порогов, понижающихся один после другого, вроде плотин, устроенных на покатой поверхности, от озера Лача к Белому морю обращённой, означает величайшее возвышение обеих этих озёр над морем.

Вся площадь, по которой течёт Онега, содержит во многих местах болота и болотистую низменность, следственно со слабым грунтом, в которых местах крепкий или каменистый грунт находится, там основались пороги. Где болота были глубокие, там после воды, увлечённой стремлением вод озёр Лача и Воже, осталась чёрная земля, на которую веками наслоился пласт разных слоёв происходивших ото мха, нарастающего по временам на прежней чёрной земле, в начале, потом на следующих, происходивших из превращавшегося через гниение снова в землю мха, что и названо тундрой.

Наблюдателю представляется даже бытие двух прорывов, в разные времена произошедших: первый сделали воды озера Лача, соединено, может быть с водами озера Воже, до той низменности, которая началась на конце порогов и каменистого дна этого прорыва, что ныне составляет реку Онегу. Он между Владыченским соловаренным заводом Онежского уезда и погостом Ильинским при городке, что ниже города Каргополя в 210 верстах, а выше города Онеги в 140 верстах, и которая кончилась при последних порогах, начавшихся в 25 или 26 верстах выше устья реки Онеги, между теми высокими горами, которые составляют и берег Белого моря. Они тут начались уже совершенно другого образования, нежели те, которые около 140 вёрст выше их находятся, и которые потом, после долины реки Моши, в Каргопольском уезде, удаляются от долины Онеги, оставляя на берегах только возвышенную площадь, понижающуюся приближаясь к озеру Лаче.

На сей низменности, пришедшая вода стояла может быть столетиями, и потом вырвалась из своей ограды, то есть гор, составляющих берег моря, и образовали новые пороги, которые и суть последние на реке Онеге, вёрст 8 или 9 имеющие ширины, по долине реки Онеги, на берегах которой в этом месте расположены волости Порожская и Подпорожская, вторая ниже первой.

Сим ещё вероятнее докажется образование тундры на сей низкой площади, которая по обширности своей не могла быть толстым слоем воды, и потому дала начало происхождению болот, которые после её стали сгущаться, на них стал нарастать мох, который сгнивая, составлял пласты тундры разных видов: полусгнившего и совершенно превратившегося в чёрную землю мха. Сим же докажется и бытие тундры и болот вокруг нынешней воды озера Лача.

Лес, росший на сих болотах, по уходе воды из них, и при понижении содержавший в себе покрывшей оную слабой земли, упал, что могло случиться не только при самом понижении воды, но и тогда, когда первая земля лежала на материке, ибо корни, бывши в слабом, сухом пласте, не могли держать дерево, а привыкши к слабой почве, не могли скоро пройти в материк, чтобы укрепиться. И так, падение леса могло произойти при втором прорыве воды. Но лес мог ещё и устоять в сыром, или не успевшем за одно лето высохнуть слое чёрной земли, до весенних вод. Но сии верно не пощадили его тогда же, или на другую и третью весну. После того лес мог быть покрыт слоем наносной из других мест тундры и тем сохраниться до наших времён крепким, особенно хвойный, смолистый, каковый, состоящий из деревьев, более и найден в тундре и под оною. Причём замечательно то, что найденные пни с корнями и корни были в тундре и под оною, но нигде не оказалось, чтобы корни углублены были в материк.

Так наблюдатель рассуждает о происхождении тундры, покрывающей теперь корни и брёвна.

Тундра покрыта ныне слоем супеси или суглинка, произошедшим от наслоения глины и песка (что вместе соединённое и перемешанное с пылью прозябения, названо илом) приносимых во время весенних разливов, которое и теперь во многих местах покрывают каждую весну луга, хотя сверх тундры находится на них уже пласт новой земли, довольно толстый.

Это есть во всех волостях, которые находятся на долине, начавшейся повыше устья рек большой и малой Тексы, соединяющихся при впадении в Онегу с правого берега, или, как сказано выше, от Владыченского соловаренного завода, а именно: Турчасовской, Прилуцкой, Чекуевской, Пияльской, Вазенской, Карповской, Кожской и Корельской Онежского уезда.

На сей обширнейшей долине находятся невысокие, холмистые острова и гряды, которые суть не что другое, как продолжение в разных видах настоящего материка берегов реки Онеги, которая в древние времена должна была их омывать, покрывая чернозёмную и тундровую долину, и наслаивая на оную отмываемую от них землю, глину, песок и мусор прозябений.

На сих то островах и грядах, продолжениях материка, или берегов реки Онеги остановились, как думать надобно первые поселенцы.<2>

Для скота их много было приволья по обширнейшей долине, которая покрыта и теперь во многих местах чёрным лесом, с высокою травою. Острова и гряды, по плоскому и отлогому своему образованию, допустили скоро развести пашню, которой с помощью травы, вероятно, было достаточно для прочной оседлости первых поселенцев. Они и не пошли далее внутрь материка, чтобы истреблять леса, как сделали другие, на крутой береговой долине Онеги поселившиеся.<3>

Но, кто были первые поселенцы? Это не открыто, по краткости времени. Конечно, первоначально занял сии места бродячий народ, которого предание называет Белоглазая чудь. Кто бы ни был, но должен быть очень древнейший народ, что свидетельствуют пни, под тундрой находящиеся. Кто-нибудь должен же срубить деревья, и срубить не без нужды, а на какое-либо употребление. Впоследствии поселился другой, а может быть третий народ, как должно думать.

По уцелевшим крепостным актам найдено, что более 300 лет тому назад, были жители, которые употребляли для пашни плуг, которого теперь нет, и даже теперешние жители не знают ни орудия, ни имени его.

В крепостных записях 7061, 7063, 7080 и 7082<4>, коими жители передавали право своё на соловарение из воды Владыченского ключа и на владение землёю, лесными угодьями, рыбными ловлями, домом и землёю под жилищем, сказано о селениях, которые ныне существуют.

О Турчасове церкви Николы:<5>

И ныне есть погост Турчасовской, с деревянными двумя церквями, в котором много и крестьянских домов.

О Городке у Ильи святого, на церковной стороне, тоже Ильинский приход, Ильинский городок, Ильинский приход от городка.

Ныне Ильинский погост без крестьянских домов. Городком называется насыпь, при погосте находящаяся, остаток старинного укрепления.

О деревне Антоновской

О деревне Мешевской

О Владыченском колодце, рассол на Владычне, большом колодце на Владычне.

Ныне казённый соловаренный завод.

Из сих записей видно:

1). Что правительство делало опись крестьянскому имуществу: двору, хлебу, земле и прочему.

2). Повинность платилась: хлебом правительству, и волости – житничным, и прочая дань.<6>

3). Что крестьяне были владельцы деревень, земли, лесных угодий, рыбных ловель и прочего, каждый самовластный имеющий право продавать, променивать и в церковь вкладом отдавать.

4). Что земледельческие орудия были: плуг и соха, серп и коса.

О плуге нынешние жители только слышали, а орудия не знают.

5). Что Соловецкий монастырь имел свои владения на реке Онеге, не только варницами, но и землёю и деревнями, которые имел право променивать.

Ныне владения их нет по реке Онеге.

6). Что церквям платилась дань, владельцами земли и деревень

7). Упоминается о хлебе: ржи и жите.

Но об овсе слова нет. Впрочем, под словом жито не разумеется ли всякое хлебное зерно, ибо говорится в записях и грамотах о хлебе житничном, т.е. сборном, по волостям, в житницы, т.е. в складочное место жита или зерна хлебного, однако и ныне ячмень называется житом.

Замечательно то, что и ныне сеют только рожь и жито, а овёс на тучной здешней земле не успевает созревать.

Замечательно и то, что о продаже скота не упоминается в крепостях.

В сих крепостях говорит каждый владелец особо, или несколько вместе, например:

Один, 7061 лета<7>, говорит: «Се аз, Василей Артемьев сын Москва, дал есми вклад в дом Спасу и Пречистой, и Николе Чудотворцу, и начальником и Зосиме и Саватию, и игумену Филиппу, всей еже о Христе братии Владения своего на Онеге реке у Городка у Ильи святого на церковной стороне без трети обжи земли со всеми угодьи, и с двором, и с дворовым местом, и с хлевом, что в земле сеяно, и с житом, и с пожнями, да ночь россолу во Владыченском колодези, да по той доли и варничное место, и кострище в Большом колодези. А по той деревни и по россолу за прошлые летом и за нынешнее нет на мне ни царева хлеба житничного, ни дани, ни розрубов по сей день…».<8>

Следственно, имеет право давать вклад все своё владение (что же осталось для пропитания его и его семейства? Может быть, в самом деле, один сын, и без наследника).

Другой, 7063 лет<9>, говорит: «Се аз, Тимофей Яковлев сын Векшин, променил есми Осифу, старцу Соловецкого монастыря, Владыченскому приказчику, треть земли Онтоновские деревни, Шестникова с двором, и с дворищем, и дворным местом, куды ходил плуг, и соха, коса, серп, с лешими ухожеи, и с водяными ловищи, чем есми Тимофей сам владел…».<10>

Следственно имеет право променять землю, дом с землёю, лесные угодья и рыбные ловли.

Семь владельцев говорят: «лета 7080<11>, декабря, продали есми строителю Соловецкого монастыря, старцу Меркурью, на Владычне в том же колодези, на црен рассолу и с варничным местом и с кострищем, а кто выложит купчую или закладную кабалу на тот рассол и на место, и но очищать своими деньгами…»

Следственно, не только рассол принадлежал им, но и место, и они имели право продавать то и другое.

Один говорит: «лета 7082<12>, продал рассол в большом колодези, на Владычне, с Мешевской деревней, на которой яз веком живу…»

Владетель целой деревни, на которой «веком живёт» – можно разумить: не только он, но и предки его жили 100 лет, до 1574 года – имеет право продавать её, целую деревню, в противном случае не написал бы с Мешевской деревней.

А как плуг есть такое земледельческое орудие, которое употребляется при поднятии твёрдого дерна, на глинистой, тяжёлой земле, которой ныне на всей долине реки Онеги очень мало найдено, исключая некоторых мест с суглинком, которой подымается ныне свободно сохою, особого устройства от других, то думать надобно, что предпринявшие переселение были люди уже опытные в земледелии и придумывали заблаговременно, что лучше взять разные орудия для разной земли способные, нежели нуждаться в каком либо инструменте на новом месте.

Употребление косы означает такого же качества земледельцев, ибо и ныне не везде коса употребляется. Она уже второе орудие, для удобства в сенокошении придуманное. Первое было другого устройства: оно называется ныне Горбуша, которою действуют простее, но с малою пользою, что и означает неопытное состояние земледельца.

Употребление плуга известно ныне в нашей Малороссии, которой 400 лет тому назад не существовало, то можно полагать, что четыре столетия тому назад, здесь водворились те, из Великороссийских, которым было тесно на родной стороне, которые употребляли в своей стороне плуг и косу.

Ранее всех Русских могли переходить сюда Новогородцы, но и они теперь плуга не имеют.

Следственно и Новгородцы, отправившиеся на новое поселение, могли заимствовать это орудие от других, может быть и дальних земледельцев.

(Общество могло всё придумать и предпринять)

Время не позволило вникнуть в наречие<13> и в обычай народа, но можно было сообразить несколько то, что видимые обстоятельства обнаруживают: что поселение составлено обществом<14> образованным, которое придумывало и соображало заблаговременно.

С сим предположением я обращаюсь к тому моему мнению, что всякое начинание делалось обществом. Но вместе с сим, и к тому моему мнению, что общество народное не может долго существовать без влияния верховной власти на неприкосновенность его.

В каждом народном обществе большие семейства возьмут перевес, без влияния верховной власти, чрез что в сих семействах первоначально и упрочивается новое учреждение, по коему прочие семейства делаются их работниками.

Но семейства разделяются ещё на семейства, через умножение сыновей, тогда сделанное прежде учреждение, падает.

Я сим рассуждением хочу доказать то, что ежели ныне не видно обширнейшего скотоводства на долине реки Онеги в этом пространстве (скотоводство, которое я полагаю непременно существовавшим, т.е. разведённым при первом поселении, и может быть, лет ещё и более продолжавшимся), то полагаю и причину тому в том, что общество расстроилось разделением на богатые семейства, которые сами в свою очередь расстроились, от разделения на новые семейства, и обеднели и сравнялись с бедными, бывшими прежде между богатыми. Перестали смотреть за исправностью своих лугов, за распределением своего скота на разные стада, чем сохраняется хорошая порода скота.

Ежели бы правительству угодно было на сей обширнейшей долине реки Онеги, где находится восемь волостей, или сельских обществ, которые вые поименованы развести скотоводство, подобное Холмогорскому, то стоит только поставить в обязанность самим же крестьянам составить общества для осушения болот и дать им сведущих в этом деле наставников, то это дело так же скоро сделается, как скоро сделалось в военном поселении по Новгородской Губернии. Тогда перевести сюда скот стадами с Двины, Пинеги и Мезени, или новую породу из чужих краёв приобресть.

Крестьяне сих волостей имеют много свободного времени и летом. Они не выходят их домов на посторонние работы, подобно Каргопольским и Онежским тех волостей, которые находятся на высоких береговых местах, и нуждаются в скоте. Из сих волостей выходит только на постоянные работы, и более в шкипера на Белое море, и возвращаются с богатым запасом.

Долина реки Онеги, будучи сама разделена на луговую и на нагорную, а дно реки на каменистое и песчаное, разделила и жителей на два состояния: на богатое и бедное. К последнему принадлежат все волости выше Владыченского соловаренного завода, или выше Турчасовской волости находящиеся, исключая Усть-Мошскую Каргопольского уезда, которая пользуется лугами на реках: Моше, Лепше, Лельме, Тоние и несколько по Ивакше и Гондоме.

На луговой Онеге жители содержат более других скота, и от того зажиточные. Но большая часть их лугов подтоплены водою и заросли мелким лесом единственно от того, что вытекающие из них ручьи завалены хворостом, деревом и лесным мусором, так что на них образовался слой земли, и они стока воды не дают. По них вода уже не течёт, а останавливается в котловине лугов.

Сие принудило крестьян переправлять скот с одного берега на другой, для прокормления, и построить там хлева и сараи, хотя возле самых селений и пашен их находятся подтопленные луга, которые редко просыхают, и от того нельзя на них пастись стадам. Но они таковы, что стоит только прочистить ручьи, тогда луга будут сухи, будет трава и выгон.

Соображая сие, я удостоверяю себя, что в древние времена было обширное скотоводство, и что луга не были болотистыми как ныне.

Чего же не достаёт, чтобы всё привести в прежнее состояние?

Крестьянину – наставника, а обществу – повеления.

На луговой долине реки Онеги видны чаще большие селения, дворов 20 и более, но на нагорной или гористой долине, я нашёл мало по 10 дворов в селении, есть много по 5 и до 2-х домов.

Здесь препятствует местоположение иметь обширную пашню на одном месте, именно от тог, что самые скаты высот и общий скат всего берега подтопляется водою, просасывающуюся, можно сказать, сквозь землю, из болот, на возвышенной площади всего берега находящихся. Это любопытно видеть, как поля разделены топкими травяными площадками, имеющими большой наклон к реке, на которых нужно только малые канавы прокопать, и этот вечно сырой лужок, превратится в пашню.<15> Так же стоит внимания и то, что эти малые лужки иногда подтопляют пахотную землю, и хлеб на ней долго не зреет, и крестьяне негодуют и вопиют на небо, против раннего мороза.<16>

Сколько было бы выгоды от осушения сих лужков, а вместе с ними и от осушения всего склона возвышенного берега Онеги.

Пашни соединились бы, а через сие и селения увеличились бы, по крайней мере, дворов до 10, что необходимо для взаимной помощи. Более 20 домов строить не должно, ибо гористое и крутое, разделённое лощинами местоположение, сделает много затруднений земледельцу. Но, на луговой долине можно бы селения увеличить вдвое, дабы скотоводству дать более выгоды, разделив скот на разные стада по возрастам скота.

Травостояние и здесь по гористым берегам Онеги необходимо. Для пашни много найдётся земли на отлогих и ровных местах, где теперь сенокос.

Странно видеть, что река Онега разделила жителя на состояния, и, как видно поручила им и разные занятия и промыслы, но не менее странно знать и то, что между жителями разного занятия и промыслов есть разное чувство.

Жители упомянутых волостей, расположенных на луговой долине Онеги, издеваются над теми, которые живут на высоких местах и занимаются промыслами на стороне, по их мнению, низкими. Они пренебрегают теми, которые работают на соловаренном заводе и нанимаются в бурлаки к подрядчикам.<17> Впрочем, на заводе только тогда и работают жители нагорной долины, когда неурожай в хлебе, в противном случае завод нуждается в работниках, и он кажется только и полезен государству в неурожайные годы хлеба, почему правительство и не уничтожает его. Что есть важная необходимость, впрочем, точно так винокуренные заводы в стране, где жители имеют много хлеба, а сбыт затруднителен, по удалению городов, и по неимению водных сообщений, как в той части Вельского уезда, которая граничит к Каргопольскому уезду.

Здесь, осмотревши долину Онеги я, невольно должен с восклицанием сказать: какая польза от обширной долины.

Луга есть хорошие и дурные на ней. Последние очень легко можно сделать хорошими. Крестьянину должно дать только мысль, и он будет иметь прекраснейшую траву, без которой нет ныне скотоводства, без чего нет земледелия.

Примечания:

<1> - Эта статья доставлена Г. Генерал Майором Д.Т. Нарвноовым

<2> - Рассуждение о первых поселенцах, в разных местах по долине реки Онеги и озера Лача, есть пространнее.

<3> - В общем обозрении о других поселенцах говорится далее.

<4> - 1553, 1555, 1572 и 1574 гг. (Примечание редактора сайта).

<5> - В грамоте писанной 7044 (1536 г.), июня, 4 дня, упоминается о Турчасове.

<6> - В грамоте 7044 года, июня, 4 дня, ЦАРЯ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА упоминается о дани наместнику и Тиуну и Доводчику.

<7> - 1553 г. (Примечание редактора сайта).

<8> - Акт № 183. Акты социально-экономической истории Севера России конца XV-XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1479-1571 гг. Составитель И.З. Либерзон. Ленинград. "Наука". Ленинградское отделение. 1988. С.113. (Примечание редактора сайта).

<9> - 1555 г. (Примечание редактора сайта).

<10> - Акт № 205. Акты социально-экономической истории Севера России конца XV-XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1479-1571 гг. Составитель И.З. Либерзон. Ленинград. "Наука". Ленинградское отделение. 1988. С.123. (Примечание редактора сайта).

<11> - 1572 г. (Примечание редактора сайта).

<12> - 1574 г. (Примечание редактора сайта).

<13> - Знатоки народных наречий уверяют, будто бы есть речки, имеющие Норвежские издания.

<14> - Нынешние сельские общества, не есть ли древнее учреждение? Здесь волости делятся на сельские общества так, как в Каргопольском вотчины на волости, которых общество называется мирским.

<15> - Стоит только заняться одной женщине с железным скребком, и работу кончить в час или два можно.

<16> - Ещё доказательство, что не мороз виноват, в общем обозрении стран, 113, 114, 115, 158 и 159 это доказано.

<17> - Введение травосеяния поровняет жителей в занятиях и промыслах, и тем уничтожит нравственное разделении, которое может быть причиною неприятных последствий.

Источник:

Архангельские губернские ведомости, № 11. 15.03.1839. С.34-36.

Архангельские губернские ведомости, № 12. 22.03.1839. С.38-40.

Архангельские губернские ведомости, № 13. 29.03.1839. С.43-45.