В состав нынешнего Пияльского прихода входят 7 деревень, раскинувшихся по обеим сторонам р.Онеги, от приходского храма на расстоянии 4 в одну сторону и 9 верст в другую сторону. Народонаселение прихода исключительно русское, по вероисповеданию православное. Жителей обоего пола около 1800 ч. Самая населенная деревня Хачельская, самая дальняя Кяловангская. При церкви находится около 70 домов с 300 почти жителей обоего пола. В приходе два старинных храма: летний трехпрестольный Вознесенский с приделами в честь Рождества Пр. Богородицы и св.муч.Флора и Лавра и зимний Клементьевский с приделом Зосимы и Савватия Соловецк. Чудотворцев. Ныне храмы благолепны «и службы Божьи богато справлены».

Здесь не лишнее будет упомянуть, что особенно позаботился о приведении храмов в нынешний благолепный вид бывший покойный ныне священник Василий Клементович Григорьев.

За свое слишком тридцатилетнее служение в Пияльском приходе он, можно сказать, был душой всякого дела по благоукрашению храмов. До приезда сюда о. Василия Клементовича храмы хотя хранили старинный вид, но казались запущенными, обветшалыми, мрачными. Покойный употребил всю свою энергию, для того чтобы храмы преобразились. Нашлись благотворители. О.Василий часто временно вкладывал в дело по ремонту храмов и свои средства, даже до 2000 рублей; кроме того два раза ездил в С.Петербург к купцу М.Чебарову. Вообще он умел находить благотворителей. При нем были устроены паперти, храмы и колокольня обшиты и побелены, иконостасы покрашены и позолочены, вновь устроена деревянная ограда, заведен 100 пудовый колокол; вся почти ризница заново приобретена.

Справедливость требует сказать, что прихожане и сами любители благолепия церковного и вообще всего православного уклада образа жизни.

Храм для них дорог, около храма зиждется почти вся жизнь их. Летом и зимой храмы полны молящихся «икон подножия свечами уставлены». Любовь ко храму, к посещению службы особенно сильно сказывается во дни престольных и великих праздников, во дни страстной седьмицы и в cв. Пасху. Прихожане считают своей обязанностью присутствовать на чтении Евагнелистов, а с четверга не быть во храме для них почти наказание. В день cв. Пасхи громадный Вознесенский храм с великим трудом вмещает молящихся; от свечей у икон и в руках молящихся прямо море огня.

Вот где благодарное поле для сеянья слова Божья, вот где сердца, раскрытые для вмещения всего доброго, святого, истинного, здесь – не у раскольников, каждому доброму слову внимают и .. плод приносят. Земледельцы – они трудами рук своих от земельки матушки добывают себе почти годовой подкорм. Благодаря усердному труду, хлеб у крестьян родится хороший и в достаточном количестве. Скотинкой дорожат, держат даже овец, иначе ведь пожалуй, земелька и кормить не станет: и для неё нужен корм. Очень симпатичная черта у вдов – не расставаться с коровой и овцой и не спускать детей в куски. Бедные! изо всех сил бьются они с земелькой; пот и слезы знакомы им; зато у деток коровушка с молочком и овечка с шерстью. Дети их, хотя растут и с нуждой знакомые, но не с корзинкой и сопровождающей её праздной, безработной жизнью. В Пияле дети сызмальства привыкают к труду, к молитве, ко храму, вообще ко всему, что так благородит, делает симпатичным нашего крестьянина – богомольного трудолюбца. Особенно трудолюбивы женщины. Мужчины – многие уходят бурлачить: в Питер, на сплав лесов и т.п., вообще на чужую сторону. Так хозяюшки им и «курты» (род кафтана, но без клиньев) из овечьей шерсти выткут и сошьют, и чулок не одну пару, и рукавицы кожаные и шерстяные и портянки холщевые – все рабочее платье своими умелыми и старательными руками приготовят. Случается, что бурлак вместо заработка вносит в дом только разорение, и тогда труженицы умеют удержаться от полного разорения. Всякое дело они исполняют всегда добросовестно. Услужливость тоже сродни им. Нрава жители смирного, большая драка в редкость. Стол большую частью вегетарианский. Хлеб, щи крупяные, с капустой, с картофелем, грибовница, рыжики, волнухи, горох, брюква, репа, редька, квас. Конечно, не без рыбы живет Пияльский житель. Ловят в реке и на озерах: щуки, лещи, окуни, язи, караси, налимы попадают в порядочном количестве. У поморов покупают и соленую рыбу. Рыба – даже соленая употребляется запеченная в пирог. Едят щипками, понемного. Мелкую рыбу сушат и варят из неё уху.

Одежда крестьян уже не старинного покроя. Пальто, пиджак, галоши, - вообще на городской манер одеваются, как мужчины, так и женщины; есть таки слабость принарядиться. Конечно, есть и темные старины жизни Пияльских прихожан, между коими водка с её привлекательными картинками занимает выдающееся положение; но это такое зло, бороться с которым обязаны все благомысленные сыны и граждане России, а особенно пастыри церкви.

Для большего ознакомления с Пияльскими житейскими обычаями мы решились предложить на страницах Епархиальных Ведомостей описание пияльской свадьбы, которая обставлена здесь многими трогательными приметами.

Обычно сватья нарядно одетая и серьезно настроенная идет к назначенному дому и входит в комнату, истово крестится на иконы, кланяется хозяину и хозяйке, которые догадываясь о причине её прихода, просят её «пройти, присесть, чашечку чая с ними откушать». Сватья не теряя важности дальше однако не проходит, а начинает держать приблизительно такую речь.

- Пришла я к вам за добрым делом, за сватовством; у вас вот есть дочка невеста, а у меня племянник (такой-то) жених, давайте-ка нову роденьку заводить.

- Благодарим покорно, отвечают хозяева, за честь где-де сам-то (называют жениха).

- Да уж вы сначала объявите свое согласие, а он не замедлит явиться.

- Да мы что, мы не прочь от родства, как дочка-то, её спросим, ведь ей жить-то. Проходи, присядь.

- Нет уж, увольте, подожду, что скажет невеста.

- Да что, невеста не пойдет против родителей, она у нас девка послушная. Мать уходит и затем является с заплаканными, но радостными глазами и объявляет, что дочь её согласна идти замуж за указанного жениха. Родители снова просят сватью садиться, чайку откушать. Теперь она проходит, угощается, но долго не засиживается – идет за женихом, который находится в ожидании своей участи. Получив от сватьи известие о согласии, жених вместе со сватьей идут в дом родителей невесты. Сватья просит родителей привести невесту, помолиться Богу, Бога в свидетели поставить, благословения у Него просить. Вырядившуюся несколько невесту приводят. Жених и невеста становятся рядом и все молятся Богу. Отец и мать невесты бьют по рукам со сватьей. Затем садятся за стол жених в большой угол, по правую руку сватья, по левую невеста и угощаются чаем. После чая жених со сватьей уходят, при чём если жених из другой деревни, то он отправляется лишь на квартиру, так как домой ехать ещё нельзя. После ухода сватьи и жениха, родители невесты оповещают всю свою родню, чтобы собирались на «пропивку невесты». Весть о сватовстве быстро разносится по селу; подружки невесты первые прибегают к ней. Приходят дяди, тетки, крестный отец, «божатка», одним словом вся родня. Посылают за женихом, в ожидании которого собравшиеся тетушки и родственники догом своим считают поговорить о жениховой родне, посудачить немного о том, что молоду-де девку выдают замуж, успели бы и т.п., но это только так «прилики ради». Настроение у всех в общем радостное, веселое. Приходит жених со сватьей, с ними и дядя жениха, неся с собой посудину водки – полведра или сколько вырядит отец невесты при сватовстве. Мать невесты собирает на стол стелет чистую скатерть, по большей части белую, кладет два хлеба ржаных среди стола один на другой, наверх ставит соль в солоночке. Для закусочки режет третий хлеб толстыми ломтями, ставит на стол рыбу соленую (сельдь, треску и т.д. что припасется) и невестина родня во главе с отцом невесты садятся за стол. Бутыль откупоривается и начинается «пропивка» невесты. Прежде всего жених потчует будущего тестя, при чем дядя и сватья тоже со своей стороны упрашивают его. Другой стакан жених подает матери невесты. Отец и мать благодарят будущего тестя и выпивают по стакану: стакан возвращается, снова наполняется и обходит всю родню по ряду почему и называется «рядовым». После обхода жених обращается к отцу и матери невесты с просьбой нельзя ли увидать невесту. Тогда две подружки выводят невесту и стараются подвести к жениху, но она обычно упирается, и её упрашивают «подвинуться»: «подвинься, поближе, еще подвинься». Жених стоит со стаканом водки и дожидается. Наконец невеста близко. Жених подает ей стакан водки, она берет стакан, чуточку отпивает, просит ещё отпить; невеста отнекивается, однако после долгих упрашиваний ещё отпивает.

После невесты жених угощает и девушек – её подружек. Девушки тоже сначала отказываются, но после упрашиваний жениха и они понемногу отпивают. Затем невесту уводят. Вся эта церемония ведется под шумный, веселый говор охмелевших родичей невесты, при большом скоплении зрителей и зрительниц. Духота, шум, запах водки и пота, смешиваются в одну одуряющую даже свежие головы атмосферу. Обносимый прежним порядком «рядовой» прибавляет веселья. Наконец вино выпито и охмелевшая родня расходится. Со стола все убирают, стелют чистую скатерть, ставят самовар. Опять выводят нарядную невесту; жених, дядя его и сватья усаживаются за стол; рядом с женихом садится сватья, возле неё подружки. Жених угощает невесту и девушек гостинцами (конфетками, закусками, кренделями). После окончания чаепития жених уходит; невеста, мать её, подружки и божатка по обыкновению немедленно начинают голосить; поднимается плач, вернее, одно оханье, аханье без слов. Зрительницы молодки, девушки стараются со своей стороны покрыть этот плач звуками пения. Своими звонкими голосами, высокой ноткой они поют. «Ходи ходи гуляй девушка, доколь волюшка своя: волюшка, не покрыта голова. Покроют головушку, вся минуется гульба. Вся гульба, игра минуется, прочь отступятся друзья. Все дружки наши отступятся, удалые молодцы. Просватали вечер девушку на чужую сторону. На чужу на дальнюю сторону, за старого старика. За такого старого за седую бороду. Не спускает старый муж на улицу. Хоть и спустит старый «муж сам в окошечко глядит. Не стоит ли любушка у чужих у ворот. Не ронит ли любушка горючих слёз из глаз. Стояла там девушка, целый день ждала дружка. Не дождавшись милого, кроватушку собрала. Собрала кроваточку, ложилася спать одна»»… Невеста продолжает плакать. Девушки стараются её утешать, и всячески не дают ей плакать. Так проходит день сватовства; с ним кончается у невесты и волюшка: её теперь не выпускают.

Через неделю после сватовства объявляется день венчания. За три дня до него с полудня по деревне снова ходит мальчик с палкой, колотит её в окошко каждого дома, и, стараясь быть услышанным, выкрикивает: «к такой-то на заплачку». Молодёжь старается прикончить поскорее все дела свои, чтобы пораньше забраться в избу, а не зябнуть на улице и в сенях, и со всех сторон спешит к дому невесты. Малые ребята забираются на лавки, на печку, на полати, если последние не убраны. В печном углу среди подружек сидит невеста. Тут же сидят три известные всей Пияле стиховодчицы. Подходит со слезами на глазах к невесте мать её, неся в руках повязку из парчи с жемчугом да платок большой. Увидев мать с повязкой в руках, невеста захватывается обеими руками за голову и начинает плакать. Плачет и мать: она гладит по голове своё сокровище, уговаривает её одеть повязку да плат накинуть на голову. Повязка – это эмблема женского рабства, женского подневольного житья; она давит бедное сердце и невеста рыдает. У всех почти слезы. Стиховодчицы «ведут стихи»:

«Что за чудо, что за диво великое! прежде этой-то поры да и времени не ходила светла заря утроранняя да во клетушку новорублену. По севодняму по вечеру по позднему всходила светла заря да утроранняя, принесла мне жемчужну повязочку, одела мне на буйну головушку». В это время мать одевает невесте повязку, покрывает её платком и ведет ее из печного угла в большой. Стиховодчицы продолжают: «Разступитесь-ка народ да люди добрые, пропустите-ко меня во большой угол: помолюся-ко я сиза голубушка уж я Спасу, пресвятой Богородице». Невеста с матерью молятся Богу и садятся на лавку в большой угол. Здесь ещё несколько времени невеста с матерью сидят обнявшись и плачут. Мать уходит. Зовут отца: «Ты пожалуй красно солнце угревное ко мне в тихую беседу смиренную», невеста стоит на ногах – «не томи ты меня сизу голубушку, подломилися мои ноги резвые, растоснулося мое сердце ретивое». Приходит отец. Невеста кланяется ему в ноги три раза. Стихотворчецы продолжают:

«Спасет Бог тебя светло солнце угревное, не томил ты меня сизу голубушку. Теперь сядем-ка, красно солнце угревное да промеж два светлых окошка косатых, на одну брусову лавочку. Что да я спрошу у тебя печальна сиза голубушка: уж а в чем-то у нас да поступилася. Уж я худо-ли у вас да работала, уж-ли дров я вам подваживала, уж и на контору-то лес я не вываживала, уж и по сено-то я ехать не отказывалась, коня-ли уж коровушку не кармливала ….

Спасет Бог тебя красно солнце угревное, как за хлеб за соль, за яства сахарные, за наряды великие; наряжал ты меня сизу голубушку лучше всех милых подружек любовных». Кланяется отцу в ноги. Отец уходит.

Если у невесты нет в живых матери, то повязку одевает её или мачеха, или божатка, или старшая невестка. Если нет в живых отцу, невеста берет в охапку шубу отцовскую, а стихотворчицы припевают: «Уж как нет у меня сизой голубушки светла солнце угревного если б был он светло солнце угревное, пожалел бы меня сизу голубушку, не отдал бы меня молодешеньку, уж я разумом то глупешенька. Уж и некому нарядить-то меня сизу голубушку». (Если жила у брата) Наряжал-то меня родимой, лаской брателко, заводил мне он платье цветно хорошее. (Если жила в работницах) «наряжалась я со своих-то плеч могучих, со своих-то рук да и белых (вспоминает всю свою жизнь)».

Зовут снова мать: «Ты пожалуй-ка светла заря да утроранняя ко мне в тихую беседу смиренную не томи ты меня сизу голубушку, подломилися мои ноги резвые, растоснулося мое сердце ретивое». Мать приходит, невеста кланяется ей в ноги один раз, потом садятся на лавку и, обнявшись, плачут под стихи: «спасет Бог тебя, светла заря да утроранняя, не томила ты меня сизу голубушку. Теперь сядем-ка, светла заря да утроранняя, да промеж два светлых окошка косатых, на одну брусову лавочку. Что да я спрошу тебя печальна сиза голубушка: была-ли ты в думе в заговоре великом, присудила-ли отдать меня сизу голубушку на злодейку чужу дальнюю сторону. Уж я в чем-то у вас да проступилася и т.д. что и отцу.

Спасет Бог тебя светла заря утроранняя как за хлеб за соль, за яства сахарные да за добро, да ласкотку великую. Сколь добра ты до меня была, не будила меня сизу голубушку утром ранехонько, ты спускала меня победну головушку по гульбищам и на хорошие, веселые вечериночки».

Если у невесты нет матери, она берет материнский сарафан и над ним плачет: «Уж как нет у меня светлой зари утроранней, если бы была она светла заря да утроранняя, пожалела бы меня сизу голубушку, не отдала-бы меня молодешеньку: уж я разумом-то глупешенька. Уж и некому пожалеть-то меня печальну сизу голубушку; еслибы была ты светла заря да утроранняя, заступилась-бы за меня сизу голубушку».

После матери невеста плачет брату или братьям, если таковые есть. Стихи теже, что и матери; называет брата «родимый брателко». После братьев плачет сестре:

«Ты пожалуй-ка, сестрица родимая, ко мне в тихую беседу смиренную, не томи и т.д….

Спасет Бог тебя, сестрица родимая, не томила ты меня печальну сизу голубушку. Теперь сядем-ка мы по прежнему с тобой да по старому, как сидели с тобой за делом, рукоделием великим, уж пели заунывные песенки, веселились мы буйные головы. Что да я спрошу тебя печальна сиза голубушка: была-ли ты в думе, в заговоре великом» и т.д. как у матери. Не держи, моя сестрица родимая, не держи крепкой надежды великой на своих светов сердечных родителей. Я держала победна сиза голубушка на своих светов сердечных родителей; не спросила меня победну сизу голубушку, задумали выдавать меня сизу голубушку на злодейку чужу – дальнюю сторону: надоела верно им победна сиза голубушка. Когда я то буду победна голубушка на злодейки чужой дальней стороне, в чужом то тепловитом гнездыше, протори ты путь дорожку широку в чужой дом в тепловитое гнездышко, посмотри ты на меня на сизу голубушку, уж как я там буду обживаться, ко чужим-то людям придабриваться». Вспоминает и девичье житье.

Если у невесты близко крестная мать, то и она приезжает на заплачку. С ней невеста плачет так: ты пожалуй-ка, крестова божатушка ко мне… тоже, что и матери… Спасет Бог тебя, крестова божатушка, за чести да за гостьбища, за любови великая. Я гостила во ваш дом, в тепловитое гнездышко, приняла ты меня победну голубушку вместо дочери, косатой ласточки, угощала меня печальну сизу голубушку. Если у крестовой матери недавно была выдана замуж дочь, то невеста вспоминает её, особенно, если свекровь сердитая, и просит пожалеть её как рожденную доченьку. Невеста кланяется крестной матери в ноги и причитает: «Спасет Бог тебя, крестова божатушка, за хлеб, за соль, за яства сахарные, за доброту, за ласкоту, за любови великия». Просит, как и сестру, не забыть ее в новом тепловитом гнездышке, посетить ее. Крестная уходит. Плачет невеста и остальной родне, причем неизменимо повторяются: «ты пожалуй… спасет Бог….» разница лишь в именах: дядюшку называет «родимой ласковой дядюшка», также и тетушку, с ними припоминает про гостьбу, про ласки.

На заплачку приезжает и сестра женихова – золовка. Ей невеста плачет несколько особенно. «Мне сказали печальной сизой голубушке: есть в приезде честна гостья приезжая голубушка (имя и отчество) Ты пожалуй, честна гостья приезжая, голубушка (такая-то) ко мне в тихую беседу, смиренную, не бойся меня сизой голубушки, что не тиха я сижу, да не смиренная» Невеста кланяется золовке будущей 3 раза в ноги, захватываются за шею, садятся в угол и плачут. Потом невеста встает, кланяется в ноги пока стиховодчицы поют: «Спасет Бог тебя Божья Мать Богородица, что приехала ты к нам мила подружка любовная. Когда буду я в вашем доме, в тепловитом гнездышке и нанесут на меня слово бранное, заступить за меня сизу голубушку, поучи меня победну сизу голубушку на дела да рукоделья великие да на речь поговорну хорошую». Невеста садится на лавку и здесь еще плачет вместе с золовушкой. Последним плачет невеста своим подружкам, они садятся по обе стороны невесты, их невеста захватывает за шею, обнимает и плачет: «сядем-ка мы по прежнему с вами да по старому промеж два светлых окошка косатых на одну брусову лавочку. Как сидели с вами за делом рукодельем великим, уже пели заунывные песенки, веселились мы буйные головы, мы не знали злой кручины великой: мы ходили, да гуляли, веселилися по хорошим веселых вечериночкам. Видно уже вся пора прощла да миновалася, все то время позади приосталося прошло крепкое спанье да забудущее, прошли долги полуночны вечериночки. Пойдите милы подружечки любовны на хорошие ледяные горочки, пойдите по лету по теплому по широким роскошным поженкам, вспомните меня сизу голубушку: петь уже с вами милой подруженьки петь, не ходит, не гуляет, не красуется у своих сватов сердечных родителей». Наконец подружки перестают плакать (слушается, их оттаскивают), невесту унимают, ласкают, гладят по голове, и кончают заплачку песней. Под песню невеста мало по малу затихает. После заплачки все ухолят. Стиховодчиц, невесту и подружек угощают чаем и вином.

На канун свадьбы подружки топят невесте баню. Невесту моет особая женщина, которая умеет на воду наговаривать. Невесте одевают поверх рубашки сетку (если нет нарочито приготовленной, то рыболовную), которая служит предохранительным от всякой порчи и дурного глазу талисманом. Около 10 часов вечера к невесте приезжает жених с гостинцами и подарком (на платье, гребенку, косынку), невеста дарит жениху шелковый платок. На стол ставят самовар; жених и невеста, подружки её и сватья женихова, которая приезжает с женихом, садятся за стол. Жених предлагает свои гостинцы. Около полуночи жених со сватьей уходят.

В венчальный день, утром часов в 5, к родителям невесты является большая сватья с дружками жениха и говорит «здравствуйте, называет имена, я у вас сватала, низко кланялась, челом била, вино пила, по рукам ударила, нельзя-ли желаемое получить». «Невеста еще спит», отвечает мать невесты, «проходите, садитесь». Гостей угощают и после угощения они уходят. Невеста все будто-бы спит. Часов в 8 утра дружки вторично приходят будить невесту. Над дружками девушки иногда шутят: невесту прячут промеж себя, а повязку одевают на другую девушку и говорят: «нет у нас невесты». Дружки расталкивают девушек, стараясь поймать мнимую невесту в повязке. При общем смехе, схватывают, наконец, девушку в повязке, выводят ее и тут замечают свою ошибку, а им-то кричат: «не нашли невесту, не нашли невесту». Снова ищут невесту среди девушек. Находят, одевают ей повязку, отводят в большой угол, невеста плачет: «пришли дружки, калеки перехожие, разбудили меня сизу голубушку, не дали мне поспать да понежиться у своих светов сердечных родителей. Мне недолышко спалось, да много виделось. Пришла утренняя заря светло-ранняя, правой-то рукой да разокутала: ты вставай, вставай-ка, милое дитятко, заспалось ты у меня да занежилось; еще левой-то рукой да закутала: ты поспи, поспи, родимо дитятко, пока у своих сердечных родителей, в своем доме, в тепловитом гнездышке. Вы пойдемте-ка, милы подружки любовные, поразмыкаем тоску кручину великую». Идут в большой угол. Сама невеста обращается к подружкам и причитает: «еще все сизы голубушки, все вы сидите принаряжены, приучесаны ваши буйны головушки; уж как я победна сиза голубушка неучесана, неуглажена, растрепались все мои светлорусые волосы, растоснулось мое сердце ретивое». Приходит божатка косу расплетать по зову невесты: «ты пожалуй ко мне, крестова божатушка, расчесать мою буйну головушку», а сама меж тем как можно крепче завивает косу около руки и плачет, не дает

Развивать косу. Наконец коса расплетена, отдали невесте и косоплетку (на этот случай крепкий шнурок с бусами), она причитает: «покрасуйтесь мои светлорусые волосы пока на своей вольной волюшке у своих сватов сердечных родителей. Видно вся пора прошла да миновалася, все то время назади приосталося». Кончив причитать, она начинает хлопать девушек косоплеткой, потом в большом углу бьет косоплеткой о лавку до тех пор, пока все бусы раздробит в кусочки.

Приносят подвенечное платье и пока только набрасывают на невесту, шутя одевают. Приходит отец невесты, невеста прощается с подружками: «вы простите мои подружки любовные, голубушки». Девушки не дают уводить невесту, но с отцом чтоже поделаешь. Скоро приедет свадебный поезд, пора невесту одевать. Вскоре, действительно, звон многочисленных бубенчиков возвещает, что свадьба едет. Впереди поезда шибко едут, поднимая снежную пыль, дружки жениха, за ними жених со сватьей, там еще двое, трое саней с родней жениха. Входят в избу, молятся и приглашаются за стол, где их угощают вином. Невесту одевают: украшают голову её нарядной повязкой и закрывают большим шелковых – цветами – платком. Платье одевают шелковое (или кашемировое). Отец и мать благословляют ее, выводят к жениху и ставят за тол рядом с женихом. В это время девушки поют: «вот идет, идет обманщица, вот велика заговорщица. Говорила, обманывала, говорила не пойду в замуж за купца, не за барина. Еще пошла за простого крестьянина». За столом сидят недолго. Обнесут по рядовой и собираются в церковь венчаться.

Пока жених с невестой сидят за столом, девушки поют: «ты прости, наша сиза голубушка, у нас дельная была да рукодельная, у нас трудница была да работница, она сходная была да разговорная». Затем встают, молятся Богу, едут в церковь.

Священник Александр Фёдорович Боголепов

публикация подготовлена Людмилой Лукьяновой

Источники:

Архангельские епархиальные ведомости. 1907, № 21, 15 ноября. С.729-735.

Архангельские епархиальные ведомости. 1907, № 22, 30 ноября. С.770-777.

Боголепов А.Ф.