Публикация № 1461р. Свидь    (рубрика: Рукописи не горят)

Александр Росков

На Свиди

К. Савельеву

I

Свидь – река на севере России

Лёту от столицы – два часа.

Вдоль по берегам стоят глухие,

в основном, еловые леса.

Алыми метёлками качают

на открытых пойменных местах,

заросли кипрея - иван-чая

да в зелёных ивовых кустах

пересвистом мелкие пичуги

прославляют наступивший день…

Сколько прежде было по округе

вдоль Свиди весёлых деревень -

можно сосчитать по чёрным срубам

да по дряхлым избам без окон.

Там же, где дымят печные трубы,

есть ещё народ живой – и он

в большинстве из местных, но приезжих

из больших и малых городов,

детство чьё на этом побережье

сорок-пятьдесят назад годов

отзвенело, и теперь летами

горожане правятся сюда.

Проводник же, что сегодня с нами,

никогда не рвался в города.

Говорит: «Чего я там не видел?

Мне и тут, в деревне, хорошо!»

Он слегка нелеп в своём прикиде –

в драном, но весёлый и большой,

правя свой видавший виды катер

противу теченья по Свиди

слишком зорко смотрит на фарватер –

не дай Боже, если впереди

вынырнет топляк – да нам под днище –

разом все окажемся мы где?

Топляков на дне не сотни – тыщи –

много лет по вешней по воде

до войны, в войну, и после долго

по Свиди сплавляли люди лес -

не в плотах, а молем1 – ту же ёлку.

Сколько тут утопло брёвен – бес

водяной, наверно, только знает.

И лежат те брёвнышки на дне,

правда, неожиданно всплывая…

Проводник рассказывает мне,

если вдруг по берегу мелькают

остовы былых жилищ людских,

где была деревня и какая:

«Во-он стоят берёзы – видишь их?

Им сто лет наверно, тем деревьям

или двести… Нет, соврать боюсь.

Там была хорошая деревня,

называлась странно, правда – Русь».

Катер наш бежит довольно ходко.

Он же продолжает говорить,

называть: «Вот там была – Лёбедка,

справа – Шильда, дальше – Боросвидь.

А ещё мне показать охота

вам, поскольку я тут старожил,

каменные старые ворота.

Показать?» - «Ну, хочешь – покажи!»

Километра два-два с половиной

мы ещё прошли вверх по реке,

и такая выплыла картина

перед нами: вот, невдалеке

на высоком берегу, поросшем

иван-чаем - дом, за ним второй

сИротами смотрят, каждый брошен

даже этой, летнею порой:

наголо распахнутые рамы -

залетай в окошки всякий гнус.

Иван-чай до окон вырос прямо…

Мы приткнулись под ольховый куст

и сошли из катера на сушу,

и кипрей укрыл нас – с головой,

мошкара полезла в нос и в уши.

Проводник нехоженой тропой

вывел нас наверх, за поворотом,

за его широкою спиной

нам открылись мощные ворота

каменные, с метр толщиной,

в виде арки, с выбитой на камне

чёткой датой – позапрошлый век.

Сделано не техникой – руками.

В арку ту не то, что человек –

конь легко пройдёт, причём с повозкой

и возницей, стоя, в полный рост.

Оказалось грустно всё и просто:

это – вход, ворота на погост.

А его, как такового, нету,

ни надгробий нету, ни могил,

есть – деревья, сад, он кучей веток

бывшие могилки завалил,

листьями засыпал аккуратно,

тут как тут – кипрей, знакомый нам…

Мы вернулись к катеру - обратно

по уже протоптанным следам.

Что – живым покойников тревожить?

Пусть им, нищим духом, снится рай…

По своей по воле или Божьей

покидают люди этот край?

А ведь жили, и, причём – веками:

вон, вокруг какая красота!

И умели голыми руками

каменные ставить воротА

на погосте, просто, между делом.

А ведь это труд, громадный труд!

Времечко прошло и пролетело,

и здесь люди больше не живут.

Войны, революции да пьянство,

перестройка – всё тому виной.

И теперь безлюдные пространства

тут и там довлеют над страной -

всё дома пустые да могилы…

Проводник пытается шутить:

«Чем япошкам отдавать Курилы,

лучше тут япошек поселить.

Уж они бы навели порядки,

жизнь бы возродилась на Свиди…

Ну, чего, поехали в обратки?

Выше – там пороги. Не пройти!

Да чего там делать – у порогов?

Если бы какая-то нужда….»

Всю почти обратную дорогу

ястреб катер наш сопровождал,

да летела белая такая,

словно хлопья снежные в пургу,

бабочка – за стаей снова стая,

и с разлёта падала в реку.

«Это по-простому будет - липка,

корм для рыбы – лучше не ищи,

на неё берут, и ой, как шибко

даже прямо с берега лещи, -

проводник нам, тёмным, поясняет, -

но летит она всего три дня.

Тут уже без рыбы не бывает

близкая и дальняя родня

местных мужиков да и приезжих –

всяк, кто может удочку в руке

удержать, все люди с побережья

все три дня и ночи – на реке.

Тех лещей навялят и насушат

полные, сказать вам, закрома

Их потом за милую за душу

приберёт голодная зима…»

Мы вернулись на свою стоянку –

в дом на берегу реки Свиди,

чтобы завтра снова спозаранку

вниз вдоль по течению идти –

там, внизу, река впадает в Лаче –

озеро длиной почти в полста

километров. Там и порыбачим -

в озере такие есть места,

проводник сказал, где щуки – с руку,

у него ж ручища – ого-го!...

Ночью тут – ни шороха, ни звука,

но не спится, более того

спать, хоть и устал я, неохота -

не даёт увиденное днём:

каменные – на погост – ворота,

брошенный хозяевами дом

с окнами, распахнутыми настежь,

ни следа вокруг и не души,

ни советской и ни новой власти.

Да ещё… Ёщё в такой глуши

во владеньях белоглазой чуди

в век какой – сказать и не берусь

поселенье основали люди

и назвали громким словом – Русь.

От Руси – (не слишком символично?)

нынче только несколько берёз

и осталось, и оптимистичный

сложно для Руси давать прогноз

всей страны в масштабе, всей России….

За окошком начало светать.

Скоро мы такие деловые

в катер тот погрузимся опять

и – вперёд, на щук! Однако, жалко…

Кажется, ещё позавчера

собирал я вещи для рыбалки

с лёгким сердцем, чуть ли не «ура»

про себя кричал: «Увижусь с другом!»

А сейчас на сердце тяжело…

Вот слепящим, жёлтым полукругом

из-за леса солнышко взошло,

проводник прошёл чеканным шагом

к катеру – проснулся раньше нас

Ну, так что? – с весельем и отвагой

на рыбалку? С Богом. В добрый час!

II

Гражданин свободной Украины,

далеко не бедный индивид,

загружась в японскую машину

своему шофёру говорит:

«Ну, Серёга, трогай понемногу.

Да… Забыл тебя предупредить:

предстоит нам дальняя дорога

на реку с названьем чудным - Свидь.

Где течёт?! - На Севере. На Русском…

Ну и что, что путь туда далёк? -

там лещам пудовым на закуску

липка, то есть белый мотылёк

вылетел уже с болот таёжных.

И народ на липку ту леща

с плотиков и кочек всевозможных

ловит, аж удилища трещат.

Только нам лещи те – до лампады,

нам серьёзней рыбу подавай –

только щуку, щуку только надо,

только щуку! Трогай же, давай!»

…Гражданин свободной Украины

на блесну, не покладая рук,

пятидневной обрастя щетиной,

на Свиди зубастых ловит щук.

Ловля щуки - сложная наука,

щука и коварна и хитра.

На моторке с местным Чингачгуком

он уходит в пять часов утра

по Свиди туманной вверх – к порогам

с дорогущим «воблером» в руках.

Мчится чингачгукова «пирога»,

подлетая вверх на топляках.

Воротясь к обеду без улова,

комаров размазав по щекам,

завтра снова к подвигу готовый,

друг мой объясняет с ходу нам:

- Воблер – ёк! А щука брать не хочет.

Август всё же. Сытая, поди…

Но зато… Зато какие ночи

лунные сияют на Свиди!

А на берегу – такая баня,

с жаром – аж захватывает дух!

Из парилки выскочишь в тумане

голым, и с разбега в рЕку – плюх!

Лес полночный – вот он, недалёко

тёмный и таинственный такой.

И луна купается под боком –

можно поддержать её рукой.

Нанырявшись вдоволь, неодетый,

простынёй укрывшись, как плащом

на настиле мокром с сигаретой

друг мой полчаса сидит ещё,

курит молча и глядит - на рЕку,

на в неё упавшую луну.

Много ль надо в жизни человеку? -

может, ночь такую вот одну,

чтоб потом на вольной Украине

в тёплых и бесснежных городах

вспоминать, как ранним утром стынет

там, на Русском Севере, вода

в августе в Свиди… Ну а покуда

лунная плывёт над лесом ночь.

И ему не хочется отсюда,

встав с настила, удалятся прочь.

И о чём, о чём в такие ночи

друг мой мыслит, думает, молчит?

Не о рыбе, не о щуках – точно!

Только нам о том не говорит…

III

Вот и пролетела вся неделя

жизни на природе, на Свиди.

в дорогом бревенчатом отеле

Я не ошибаюсь – позади

ныне умирающей деревни

на высоком берегу реки

из сосновых смоляных деревьев

местные срубили мужики

дом-отель красивый, двухэтажный.

На сто вёрст один такой здесь он,

будто княжий терем, и что важно

от другого мира отделён

частоколом крепким и высоким

с трёх сторон, с четвёртой же – река.

На реку – чудесный вид из окон.

И везде хозяйская рука

чувствуется, интерьер в отеле

класса люкс: в отдельных номерах

наверху – готовые постели,

на яично-лаковых полах –

чистенькие тканые дорожки,

чёрной кожи кресла и диван

посреди гостиной, вилки-ложки

в кухне, слишком яркий слой румян

на щеках прислуги-поварихи,

в холле - ладно сложенный камин,

холодильник с бормотаньем тихим

в коридоре, и ещё один -

люксовский, большой, к столу поближе,

стол на десять – минимум – персон

в лаковой столовой. Так и брыжжет

лаком на гостей со всех сторон –

с потолка, со стен, но больше – с пола.

Ходики с кукушкой (рудимент!)

над столом, и в правой части холла -

телевизор, музыкальный центр.

Да ещё хозяйская натура

в интерьере проявилась вся:

в холле – в полстены – медвежья шкура,

над дверями – голова лосЯ

с крупными ветвистыми рогами,

на втором – такая ж – этаже,

вдоль по стенам – полки с чучелами

разных птиц… Нестрашная уже,

голова кабанья как живая,

с палец - крючковатые клыки.

Не отель – музей. Знать, здесь бывают

непростые вольные стрелки.

Сам хозяин – приезжал налётом -

местного разлива олигарх,

у него в аренде (и всего-то!)

полмильона с хвостиком гектар

здесь, в округе, всех лесных угодий

с живностью от мелкой до большой.

Звать его, он сам сказал – Володей,

он к гостям своим – со всей душой,

только бы они платили «бабки»

десять тысяч в сутки – за жильё,

а к услугам нашим (по порядку):

баня, кухня, чистое бельё,

повариха, проводник и катер,

всё снаружи дома и внутри.

Двор же вкруг отеля тоже, кстати

«невелик» - всего гектара три

с летнею столовой и сторожкой,

с баней да с сараем под дрова.

Гравием отсыпаны дорожки.

Всё – с умом. Хозяин – голова!

Крашеный настил из досок в рЕку

выдаётся метров на полста,

глубина в реке – в рост человека

под настилом, а вода чиста,

хочется – забрасывай с настила

удочку, не хочется – ныряй.

Здесь до нас компания гостила

москвичей, сказали: «Чем не рай, -

нам, когда обратно уезжали, -

тут, в суровом северном краю?»

Но за частоколом жизнь едва ли

схожа с жизнью в этом вот раю.

До деревни – километр отсюда,

Там живёт наш бравый проводник

«Худо, - говорит он, - ой как худо,

Вот, у нас уже за эти дни

двое мужиков сыграли в ящик –

запились, водяра-то – говно!

Всё от жизни грёбаной пропащей.

Здесь у нас уже давным-давно

Ни зарплаты нету, ни работы

А ведь был совхоз, и неплохой

Мужики – те кормится всего-то

тем, что лес крадут, да вот ухой

из Свиди, есть рыба, слава Богу

Я вот - у хозяина. Вожу

всякий люд. Хоть платит и немного,

но зато я вдоволь нагляжусь

на таких, как вы. Есть горожане

ничего, с деньгами, но с душой.

Всякие тут, правда, приезжали.

Наш хозяин, он ходок большой

не по бабам, нет, а за охотой.

Шкуру мишки видели? Он сам

застрелил его во-он, за болотом.,

а скольким навёл кранты лосям!

Вот откроют осенью сафари

(выучил словечко это я!)

на медведя, и приедут баре-

господа, хозяйские друзья

из самой столицы, даже девок

привезут, Ах, девки хороши!

Против наших жёнок – королевы,

Только вот без сердца и души.

Весело тут будет, даже слишком,

и стрельба, и баня до утра.

Ладно, уж и так сболтнул вам лишку.

В Лаче? Ну, поехали – пора!»

Местный магазин три дня в неделю

на деревне только и открыт.

Мы разок сходили, поглядели

на его данайские дары

(нам-то все продукты повариха

привозила с дальнего села).

На прилавке: крупы, рис, гречиха

импортные и на полстола,

иначе сказать – на полприлавка

пиво – иностранное опять

в банках жестяных. И для потравки

местных мужиков аж целых пять -

пять! - сортов палёной бормотухи.

Очередь (а люди ждали хлеб -

подвезут вот-вот) – одни старухи

(наш наряд, конечно же, нелеп

для деревни: шортики да сланцы)

очередь та хлебная на нас

посмотрела как на иностранцев –

я те взгляды помню и сейчас,

в них так явно ненависть сквозила,

ненависть и зависть – мы для них

люди из совсем другого мира –

из-за частокола – за своих

мы никак для местных не «катили»

(модный нынче, кажется, глагол).

Ничего мы в лавке не купили

и ушли обратно в частокол.

Время не по божьей, видно, воле

поделило весь честной народ

на Руси - на тех, кто в частоколе,

и на тех кто - да! - наоборот

вне его. И подняты на знамя

ценности другие, зрячий – зрит.

Хорошо ещё, что между нами

частокол незримый не стоит.

Вот сидим мы в холле у камина -

ах, как жарко топится камин! -

трое граждан вольной Украины –

ну и я – российский гражданин.

Говорим, и в каждой нашей фразе,

сказанной от сердца, речь идёт

не о нефти, нет, и не о газе,

не о том, что Черноморский флот

нужно гнать немедленно из Крыма

или там оставить навсегда,

а о том, что жизнь неуловимо,

будто между пальцами вода

утекает год за годом в Лету.

Знать бы, что там будет впереди…

Хорошо, что мы вот этим летом

вместе побывали на Свиди,

сплавали на катере на Лаче.

Ну а те ворота на погост…

Ну а счастье хитрое рыбачье…

Да не в нём же, всё-таки, вопрос,

а в другом: нам завтра утром, крайне

в пять часов вставать – в обратный путь,

мне – в Архангельск, хлопцам - на Украйну.

Встретимся ль ещё когда-нибудь?

Мир наш до того не предсказуем:

Южная Осетия, Чечня,

то по автотрассам так газуем…

Вот уже в камине нет огня,

за окном луна в реку садится

и сидеть там будет до утра.

И нам тоже время расходиться,

или проще сказано: пора…

Утром на настиле встанем рядом,

чтоб последний раз здесь покурить.

Сколько хватит глаз, окинем взглядом

даль речную… До свиданья, Свидь!

2009-2010


1 Молевой сплав – брёвна плывут по реке не в плотах, а как попало, россыпью (прим. автора).

https://stihi.ru/2010/01/05/2977

В заголовке - восточные ворота Свидского погоста. На сегодняшний день двое каменных ворот - всё, что осталось от храмового ансамбля из двух церквей (и от самого села Астафьево). Фото Георгия Бородина.

Внизу - те же ворота после обрушения. Фото Евгения Шелковникова, 2016 г.

Александр Росков






  редактор страницы: илья - Илья Леонов (il-onegin@tuta.io)


  дата последнего редактирования: 2024-02-24





Воспоминания, рассказы, комментарии посетителей:



Ваше имя: Ваш E-mail: