деревень Кумбас-озера, Кумбас-озёрской Новины, Заволочья, Яблоньей Горки и Глубокого озера Вершининской волости, Пудожского уезда

Карта окрестностей Кумбасозера на начало XX в. Здесь проходит водораздел между бассейнами Северного Ледовитого и Атлантического океанов

Среди огромных дремучих лесов, коими ещё так изобилует наш Пудожский уезд, а в особенности вся средняя часть, начиная от границы Вытегорского и Каргопольского уездов (на юг) и до границы Архангельской губернии (на север), в состав коей входит и Вершининская волость, лежит озеро Кумбас на северо-восток от г. Пудожа по прямому направлению, и на северо-запад от Кенозерского погоста и в 25 вёрстах от последнего. Берега этого озера очень низки и отлоги, отчего и разлив воды бывает весною громадный.

В 15-ти вёрстах к северу от Кумбас-озера лежит деревня Заволочье, а в 4-х вёрстах и на восток от оной расположена д. Яблонья Горка; ещё в 10-11 вёрстах от последней на юго-восток расположилась деревня «У глубокого озера» на берегу озера Глубокое.

Вся местность, занятая этими убогими деревушками и лежащая между ними, носит совершенно одинаковый характер: поля незаметны, а кряду за деревнями начинается лес - сначала мелкий смешанный, потом остаётся преобладающе хвойный, недоступный для лучей солнца. Среди этих лесов там и сям виднеются прогалины: это – пашни на местах повыше и сенокосы – около озёр и ручьёв, а в более низких – обширные, гладкие болота с топями и трясинами. Мест, удобных для хлебопашества, очень мало, а если и попадаются таковые, то почва на них бывает по большей части глинистая, частью песчаная, неплодородная, посему и хлеб родится плохо, мест же для рубки подсек стало очень мало; к тому же крестьяне начали сознавать весь вред подсечного хозяйства и стараются по возможности избегать его. Поэтому, хотя и земледелие и скотоводство и составляют главное занятие жителей сих деревушек, но оно не обеспечивает их настолько, чтобы они могли прокормиться своим хлебом: у большинства из них (у ¾) хлеба вырастает только до 1 января, а остальное время года они должны покупать его, и то не на дому а в г. Пудоже и на ярмарках, кои бывают в Кенозерском погосте, каковы например: Крещенская и Благовещенская зимою, и Троицкая, Петровская, Успенская и Покровская (торжки) в летнее время. Конечно, есть среди них и такие, у которых вырастает своего хлеба на целый год, но их очень мало (1/10 часть), зато есть и такие, у которых вырастает своего хлеба только на 1-2 месяца, и таковых порядочно (около ¼). Скота держат очень мало, у лучшего из жителей 2 лошади и 3 коровы, но и то какие-то жалкие: низкорослые, тощие, а от этого лошади слабосильные, а коровы немолочные. Мелкого скота, как например, овец, держат мало, о свиньях не имеют понятия и считают их чуть ли не погаными животными.

После сельского хозяйства в силу естественных условий, а именно: обилию лесов и близости их к сплавным рекам, развита вывозка сырорастущего леса и дров. Осенью в казённых дачах и крестьянских наделах намечаются участки для продажи из них леса и дров; сырорастущий лес клеймится, делается подсчёт заклеймённых деревьев, а на дрова делается приблизительная смета – сколько кубических сажен можно заготовить из отведённого участка. Назначаются торги, которые бывают всегда при Пудожском уездном съезде в городе Пудоже, и участки лесопромышленниками раскупаются нарасхват, благодаря сильной дороговизне лесных материалов. Около половины или конца ноября приезжают в эти селения служащие от купивших участки лесопромышленников, делают с крестьянами цену на вывозку заготовляемых материалов (каждое селение, где предполагается контора, отдельно), намечаются места свалок, и работа начинается большею частью с 20 ноября – 1 декабря. В деревнях Яблонья Горка, Заволочье и У Глубокого озера работают все хозяева без исключения, в деревнях Кумбас-озеро из 33-х домохозяев работает 29, а в Новиной из 16-ти работают 11; за неимением рабочих рук не работают только двое а остальные – за неимением лошадей. Центральные пункты промысла, т. е. конторы – в трёх селениях: Кумбас-озеро, Заволочье и Яблонья Горка. Заработки продолжаются до 15 марта и приносят средним числом по 75 рублей в зиму, т. е. сезон, а при двух лошадях и 4-5 рабочих – 150-200 руб. общий же заработок по селениям выразится приблизительно в следующей таблице, та же таблица покажет общий заработок от охоты, равно число ревизских душ, число хозяйств и число населения каждой деревни:

Дневной заработок мужчины при хозяйских харчах и платье колеблется от 35 до 50 коп. в день, а сезонный – от 15 до 25 руб.; женщины и подростка – дневной от 15 до 20 коп. а сезонный – от 8 до 12 руб. на тех же условиях, как и мужчины. Но наём рабочих в этом промысле практикуется мало, и главная причина там, что из своих нанять некого, а из других мест не приходят. Есть семьи, в которых один, много два рабочих; тогда такие семьи возят вместе: неделю на лошади одного, другую – на лошади другого.

Как сказано выше, лесной промысел после земледелия самый главный, и он год от году не падает, а развивается, благодаря тому, что леса продаёт не только казна, но и крестьяне, а раз количество материала для вывозки больше, то требуется больше и рабочих рук, и цена на них повышается. Но не следует думать, что экономическое положение крестьян от этого много улучшилось, ибо часть рабочих в настоящее время доставляется такими местностями, из которых раньше не было ни одной души, к тому же, с увеличением заработка прогрессивно увеличиваются и цены на все жизненные продукты, да и запросы крестьян тоже прогрессируют, как в пище и питье, так в одежде и обуви, а следовательно, и расход крестьянина увеличился.

Но не даром мужичку даются рубли, на которых он зиждет своё благосостояние: много лишений терпит он, много сил потратит, много пота прольёт он, добывая их. Не будем говорить о 16-18-ти часовом трудовом дне, к коему спина и руки мужика приучены с малолетства, скажем лишь о том, в каких антигигиеничных условиях находится он весь сезонный период заготовки. В курной избушке сажени 2-2 ½ в квадрате помещаются они человек по 15-20 на берегу речки ручья или просто какой-либо лужи. Вечером, часов в 8, редко в семь, возвращаются они с работы усталые, измученные, продрогшие от холода, а главное, проголодавшиеся. Но не ждёт их в избушке весёлый огонёк очага, не щекочет приятно обоняние запах какой-либо незатейливой похлёбки, которая теперь показалась бы им, проголодавшимся, слаще мёда, им самим надо ещё позаботиться обо всём, и начинается работа: одни убирают измученных коней под хвойный навес и задают им корму, другие спешат за водой, третьи разводят в избушке и на улице огонёк, чтобы обогреть на ночь неприхотливую хатку и варить чай и похлёбку на улице. Все собрались вокруг костра у избушки шутят, смеются, у каждого в руках по краюшке мёрзлого хлеба, который они уписывают с волчьим аппетитом. Но вот чайник скипел. При свете лучины в избушке, наполненной дымом, располагаются они на полу, и с жадностью поглощают горячую влагу, приправляя её хлебом и сухарями. Готова и сушьевая уха, с которой управляются так же скоро, как и с чаем. Всё кончено: люди сыты, кони ублаготворены, трудовой день ушёл в вечность, все ложатся, кто где и на чём сидел, и моментально засыпают, как убитые, не чувствуя никакого спёртого, удушливого, прогорклого и прокислого запаха, который бывает в битком набитой лачуге после сытного ужина, во время сна, и от которого у непривычного человека закружилась бы голова, и он упал бы в обморок или же у него вывернуло бы все внутренности наизнанку от рвоты, им и горюшка мало. Просыпаются они часа в 2-3, принимаются опять за тот же чай и похлёбку, и часа в четыре отправляются опять на тот же труд до вечера. И так изо дня в день до субботы, когда они приезжают домой отмывают и отпаривают грязь в бане и благодушенствуют за кипящим самоваром «даже до седьмого пота». А в понедельник, ни свет ни заря, опять на неделю за тот же труд, и всё из-за насущного куска хлеба.

А мало ли бывает в лесу несчастных случаев? Нередко падающим деревом или огромным суком калечит и делает несчастным на всю жизнь, или же убивает человека, и эти случаи не единичны, а многочисленны, когда гибнет человек, опора семьи. Что же в таких случаях делает правительство, лесопромышленник-хозяин, работая на которого пал человек под ударом дерева? А вот что: полиция даст похоронную (в редких случаях освидетельствует труп), родственники свезут труп на ближайшее кладбище и… всё. А искалеченный остаётся лежать в углу на всю жизнь, в тягость себе самому и всем семейникам. Давно пора в этом случае и при сплаве леса, который я буду описывать ниже, позаботиться правительству застраховать жизнь рабочего от несчастных случаев при вывозке и сплаве леса, как это устроено на всех фабриках и заводах не только за границей, но даже и у нас, в России, за счёт хозяев-лесопромышленников. Думается, что эти господа хозяева не будут особенно упорствовать против введения страхования жизни рабочего, так как по всей вероятности, найдут выход, что деньги, нужные на сие благое и полезное дело пойдут не из их кошелька, а из тех же копеек, добытых тружеником-мужиком. Все крестьяне означенных селений сознают великую пользу страхования жизни рабочего, и ждут не дождутся, когда начальство обратит на них свой милостивый взор и скажет своё: «быть по сему».

Кончилась вывозка, мужичок не успел оправиться, отдохнуть как у него свои дела: надо довозить хлеб и сено, заготовить дров на лето, кольев, жердей, а то падёт зимняя дорога, так и всё в лесу останется: носком не выносишь, а на телеге разве по деревне проехать, да и то с трудом, но телег-то ещё и нет. Так пройдёт у него всё время вплоть до ледохода. Но вот отогреется всё на земле, словно оживёт всё, зашевелится, станет пучить лёд на реках и озёрах, польёт вода с высоких мест, поднимет лёд, расшатает, расшевелит его ветер, разбросает по берегам на озёрах, на реках мутные волны унесут его вниз, тут начинается сплав леса и дров в этом районе: надо на озёрах лес и дрова раскатать, собрать его в кошели и провезти озером до реки, а в реке опять распустить врозсыпную и так плавить до общей запани в селе Подпорожье. Много тут надо рабочих рук немало отваги и умения требуется от мужичка-выгонщика, немало натерпится он холода, следствием которого бывают болезни, а от них и преждевременная смерть. Немало бывает и несчастных случаев, что неопытные или слишком отважные тонут, когда разделывают залом, или переправляются на одном кряже или бревне через быструю реку. Бывают случаи, что убивает выгонщика во время сна подгоревшим деревом, хотя и редко (в Колодозере был такой случай). И здесь вопрос о страховании жизни рабочего люда следует поставить в одинаковые условия с вывозкою леса и дров. Сплав начинается кряду, как только реки и озёра очистятся от льда, что в этом районе по большей части бывает около 20 апреля – 1 мая.

По озеру Кумбас от устья речки Енрики до истока реки Кумбасы кошели с лесом и дровами идут ½ - 1 сутки при благоприятных условиях; по реке Кумбасе до впадения её в Водлу лес и дрова идут неделю, а при неблагоприятных условиях и две. В Заволочье по рекам Череве и Нётоме на сплав употребляют времени столько же, сколько и по Кумбасе и ещё сутки по Водле до устья Кумбасы, а по Водле до Подпорожья при средних условиях (если не задержит стоянка в запанях) – две, а иногда и три недели. Из деревень Яблоньей Горки (озеро Волоцкое) сплав идёт по реке Волошёве до реки Почи – неделя, потом рекой Почей в озеро Свиное и Кенозеро, рекой Кеной в реку Онегу, и по ней в Онежскую губу Белого моря. Следовательно, местность, лежащая между селениями Заволочье и Яблонья Горка, настолько возвышена, что служит водоразделом Балтийского и Белого морей.

Жители Кумбас-озера, Новины и Заволочья ходят по сплаву только до р. Водлы, а деревень Яблоньей Горки и Глубокого озера – до реки Почи, следовательно, работают 1 ½ - 2 недели, получая плату в это время: мужчина средней руки – от 80 коп. до 1 рубля, подросток – 40-50 коп.; женщины по сплаву не ходят. Определить же более точно сезонный заработок по сплаву целого селения невозможно, так как количество рабочих из селения ежегодно сильно изменяется благодаря условиям погоды и проч. По реке Водле до Подпорожья и дальше реки Почи по сплаву на реку Онегу ходят только единичные личности по 1-2 человека из селения, а потому и упоминать о них не входит в программу сего описания.

Итак, мужички района означенных селений, проработавши 1 ½ - 2 недели и заработавши по 10-15 руб., возвращаются к своим хозяйствам, берутся за сошку-матушку, кормилицу устарелого примитивного устройства, потом за косу острую и серп. Пора страдная, трудная, спешная деревенская начинается с ранней весны и продолжается до 1-8 сентября, пока не убран хлеб с полей.

Но вот и уборка хлеба кончилась, вздохнул полегче, посвободней наш мужичок, но не надолго. Пришла пора поохотиться на рябчиков, тетеревей и глухарей, на белочек, а если попадётся, то и на лисиц и куниц, но это бывает редко. Охота на птиц и зверей начинается около 1-го сентября, а на рябчиков даже и раньше, с 20 августа, и продолжается до большого снега, приблизительно до 1-го декабря. Средний заработок на хозяйство от этого промысла колеблется от 10 до 25 рублей, а по селениям показан в вышепомещённой таблице.

Промысел этот год от году падает, так как количество зверя и дичи прогрессивно уменьшается, а которые и есть, то скрываются в казённых лесах, кои находятся недалеко от селений, а охота в казённых дачах без билета крестьянам строго воспрещается. Не берут же крестьяне билета на право охоты в казённых дачах частью по своей косности и приверженности к старым порядкам, а большей частью считают это пустой тратой времени и денег. «Того и не выходишь, что заплатишь за билет, или что стоит время, затраченное на выправку свидетельства», - говорят они когда предлагают им взять оные. Вот в этом случае правительство может оказать громадную услугу крестьянам этого района, разрешивши им охоту в казённых дачах бесплатно, но, конечно, с оговоркой, чтоб не было порубок сырого леса и пожаров, кои бывают многочисленны в крестьянских лесах в жаркую летнюю пору. Но на это могут возразить, что это невозможно, что ничто мужичка не остановит срубить дерево, если в него заберётся белка, или же не добиться того, чтобы мужичок осторожнее обращался с огнём. Но с этим нельзя согласиться, всего того можно достигнуть, лишь бы казённые лесники добросовестно относились к своему делу, почаще заглядывали в свои обходы. Местные лесники знают, кто из крестьян охотится, даже знают, какого места придерживается во время охоты каждый из них, ему легко предупредить и убедить охотников не приносить ущерба казне, а ослушников сего легко застигнуть на месте преступления, подтянуть одного-двух, а третий сам одумается. Ведь у крестьянина нет какой-либо предвзятой цели вредить казне, делают они если когда пакости в казённых дачах, то потому что не сознают важности сохранения лесов, не берегут и своего, так как лесу достаточно, а ещё и потому: «авось не узнают, что я срубил, или поджёг». Конечно, если разрешена будет бесплатная охота в казённых лесах, охотникам следует выяснить всю важность сохранения леса, всю их нецелесообразность в деле истребления его, добиться, чтоб они и сами следили друг за другом, предупредить, пригрозить, что виновных ждёт заслуженная, жестокая кара. По пословице: «гром не грянет – мужик не перекрестится», мужичок будет бессознательно вредить казне до тех пор, пока не увидит, что за это пострадал другой, так может пострадать и он, и раз он увидит пример возмездия за известный поступок, то одумается и будет избегать попасть в него и сам.

Остаётся ещё один промысел крестьян сего района, это – рыбная ловля, которая производится в реках и озёрах как только сойдёт лёд и до тех пор, пока лёд опять не достигнет значительной толщины, или не перестанет попадать рыба. Ловят её всеми способами: в мерёжи, курмы (вёрши), сети невода, на крючки и удочки, а осенью ездят с лучом (огнём) и бьют её острогой. Но так как пункта для сбыта рыбы вблизи нет (ближайшее Кенозеро), а пути сообщения в летнее время только верхом и пешком, то рыбный промысел развит здесь постолько, сколько требует того хозяйство (а ловят все без исключения), но к зиме запасают только сушья, солёной же рыбы за неимением ледников сохранить много не могут, и зимой принуждены покупать морскую рыбу: сайду, треску, сельди. И в этом случае правительство могло бы придти на помощь крестьянам, разрешивши (опять-таки бесплатно) ловлю рыбы в озёрах, кои находятся в казённых дачах, каковы, например, озёра: Лагнозеро, Крецово, Пихкозеро и Третное, недалеко от деревень Яблоньей Горки и Заволочья, и Кукшезеро, недалеко от Кумбас-озера и Новины.

Вот и все промыслы, кои поддерживают и дают средства к существованию крестьянам этого района. Кустарных промыслов здесь нет никаких. Есть в деревне Кумбас-озеро один портной, но и тот очень плох, а всё-таки не может удовлетворить и 1/10 доли требований; в деревне Новиной есть один столяр-плотник и один бондарь, а в Яблоньей Горке самоучка-сапожник – вот и все профессиональные мастера и ремесленники сих селений. Нет здесь ни дегтярных и смолокуренных заводов, хотя обилие и близость лесных материалов обещают развитие и продуктивность этого промысла. Нет здесь и кузнеца, который бы вовремя сковал и исправил всё необходимое. Нужна соха ли, коса ли, нужно ли подковать лошадь – иди в Кенозеро за 25 вёрст. Правда, осенью, в конце октября приходят в Кумбас-озеро кузнецы-кенозёры, но ненадолго, и едва успевают подковать коней, но и то не всех. Нет ни сапожника, ни портного, которые вовремя хорошо сшили бы и обувь, и одежду. У иных крестьян кожа на сапоги и материал на одежду лежит месяцами, а сами ходят босы и наги, так как некому сшить, а если и придёт в деревню какой-либо пришлый портной или сапожник, то скоро ли он один обошьёт всех? Профессиональное образование здесь отсутствует, а потребность в нём со дня на день увеличивается, чувствуется крайняя необходимость в насаждении его, для чего безотлагательно необходимо губернскому и уездному земствам придти на помощь потребностям и запросам крестьян сего района в самом скорейшем будущем. Из беседы с крестьянами данных деревень выяснилось, что они очень рады тому, чтобы в их селениях были открыты профессиональные мастерские для обучения их различным ремёслам, чтобы в каждой деревне было по одному – по два хороших мастера, кои бы обслуживали нужды данного селения во всякое время, чтобы не приходилось ходить босым или нагим, когда материал давно лежит. Притом они изъявляют желание учиться не одному какому-либо ремеслу, но всем, кои необходимы для правильного течения жизни крестьянина. Но так как открытие одинаковых мастерских во всех деревнях вызвало бы громадный расход земства, то крестьяне просят земство устроить так, чтоб в одной деревне была открыта, например, портняжная мастерская, в другой – в это же время сапожная, в третьей – кузнечно-слесарная и т. д.; потом, по минованию надобности, эти мастерские передвигались бы одна на место другой, чтоб в несколько лет крестьяне основательно изучили все необходимые для них ремёсла, а именно: портняжное, сапожное, кузнечно-слесарное, столярное, бондарное, кирпично-печное и дегтярно-смоляное, для последнего предстоит блестящее будущее, благодаря обилию и близости лесного материала и громадному спросу на сии продукты.

Как сказано у меня выше, деревеньки эти расположены среди дремучих лесов и топких болот, к которым ведут пешеходные или пригодные только для верховой езды тропинки, на телеге же, и то с величайшим трудом, можно пробраться от озера Кенозера (д. Екимова) до озера Кумбас, а озером в лодке, кругом же озера нельзя не только проехать на лошади, но даже пройти пешему, так как путь преграждает река Гузеньга, чрез которую нет моста уже лет десять, а вновь его не строят. От Кумбас-озера до Заволочья в летнее время существует лишь одна пешеходная тропа, так как на пути есть такие болота, чрез которые проложены только по одной – две жерди. От д. Заволочья до Яблоньей Горки, а оттуда до Глубокого озера, и от последнего до ближних деревень Кенозерского прихода (Печихиной), можно проехать только верхом. И живут крестьяне этих деревень, как говорится, «ни серо, ни бело», всеми забытые, отторгнутые, отрезанные от населённых мест в летнее время лесами и болотами. Если нужно что громоздкое купить в летнее время в Кенозере, то вези до Кумбас-озера на простой телеге, или верхом, тут в лодке, а в Заволочье – пешком, но много ли человек унесёт на себе, например муки, которую частенько приходится покупать и в летнее время? Да и чем виноваты жители сих убогих деревушек, что к ним нет ни пути, ни дороженьки. Разве тем только, что предки их в давно прошедшее время поселились здесь? Крестьяне, живущие близ большой дороги, пользуются всеми удобствами их, как например близостью лавок для покупки необходимого для жизни, обилием мест для сбыта своих продуктов и изделий, а также лёгкостью заработка на подводах, лишь была бы только лошадь и какая-нибудь тележенка. А крестьянин этого района ведь не меньше платит земских и мирских сборов, чем крестьянин, живущий на тракте, но условия их жизни совершенно различны. Крестьянин сего района платит иногда свои последние гроши и бедствует в летнее время, благодаря отсутствию дорог, а крестьянин, живущий на тракте, в то же время «благодушествует и поёт» за счёт своего ближнего. Вот на это-то несправедливое распределение удобств жизни при одинаковой плате повинностей первым долгом и следует губернскому и уездному земствам обратить своё благосклонное внимание и сравнить забытых, отверженных сих с жителями уездных трактов, что возможно только тогда, когда будет проложена тележная дорог в эти пункты. Ведь проводят же, и уже проложены тележные дороги по казённым дачам даже в такие глухие отдалённые места, как Янгоры, Кривой Пояс, Ундозеро и т. п., проводит и земство, как например в Отовозеро, а здесь места для проведения дорог тоже не очень уж плохи. Местами нужно дороги только порасширить, местами настлать мосты и засыпать их чурой, но, конечно, есть и топи, которые потребуют и больше затрат, но таковых мало. Что же касается моста чрез реку Гузенгу, то его давным-давно пора было земству устроить на свой счёт. В этом много виноваты гласные от Вершининской волости, для коих нужды избравших их крестьян чужды и безразличны. Но не таковы на самом деле должны быть гласные. Стоит вспомнить только гласного от Корбозёрской волости, служившего 1906-1908 годы, Андрея Кузьмича Тарасова – человека малограмотного, но который добился того, что в пределах его волости построены новые, прекрасные земские мосты на река и ручьях до границ Каргопольского уезда (Пелус озеро, Пялозеро и Гужёво).

Кроме проведения дорог необходимо также открыть в Кумбас-озере фельдшерский пункт, так как Вершининская волость разбросана очень широко и многонаселённая, и одному фельдшеру очень трудно, даже невозможно вовремя оказать свою помощь всем больным, а об этом районе и говорить нечего. Конечно, всё это поведёт к увеличению расхода со стороны земства, но этот расход земство и может разложить на весь уезд, и это будет справедливо: ведь платили же крестьяне этого района и на дороги, и на школы, и на медикаменты и фельдшеров многие десятки лет, а сами между тем не пользовались ничем, на что имели неоспоримое право. Теперь же пусть весь уезд немножко порасходуется на удобство крестьян этого района, и таким образом уплатит малую часть большого долга своим забытым братьям. Сознавая всю важность проведения в жизнь крестьянина этих благих начинаний правительства и земства, мужички готовы внести в это доброе дело свою посильную лепту, и с надеждой смотрят на земство, которое (уверены они) серьёзно и добросовестно отнесётся к их законным просьбам насчёт открытия мастерских и фельдшерского пункта, а также и проведения дорог в этом районе, и таким образом соединит эти глухие уголки с населёнными и более цивилизованными пунктами уезда удешевит провоз жизненных продуктов покупки и сбыта, и тем самым улучшит материальное и экономическое положение крестьян этого района, за что «спасибо сердечное скажут земству все жители деревень Кумбас-озера, Новины, Заволочья, Яблоньей Горки и Глубокого озера».

Михнов С. Вершининская волость, Пудож. у.: Промыслы крестьян дд. Кумбас-озера, Кумбас-озерской Новины, Заволочья, Яблоньей Горки и Глубокого озера… // Вестник Олонецкого губернского земства. 1913. № 18. С. 12-14; № 19. С. 13-14; №20. С. 13-15; № 22. С. 8-10.

От редактора сайта: Стоит обратить особое внимание на то, что при всей суровости и тяжести условий тогдашней жизни, крестьяне в те времена (в отличие от нынешних жителей деревень и сёл) имели право свободно распоряжаться лесными участками, находящимися в пользовании сельского общества: безвозмездно заготовлять лес для личных нужд, продавать участки лесопромышленникам и получать доход с таких сделок, охотиться в общественных лесах без оформления какого-либо билета или покупки лицензии...

С. Михнов