Однажды «ВКонтакте» я получила письмо из далёкого края. Елисей Царёв, так назвался автор письма, обращался за помощью. К сожалению, не смогла ничего ему подсказать. Попросила подробнее рассказать о себе, о той девушке из его юности, в надежде, что кто-то из наших подписчиков сможет помочь Елисею. Он написал подробно. Чувствуется, как близки ему минувшие давным-давно годы и люди, которые встретились на его пути. Исповедь Е. Царёва трогает, волнует. Ведь это история целого поколения россиян – детей войны. Я благодарна Елисею за откровенность. Может быть, и правда, кто-то из его старых знакомых откликнется? Очень хочется в это верить.

Людмила Палаева.

Меня зовут Елисей, живу в Новосибирске, до 1957 года я жил в посёлке Ковкула, ищу человека которого не видел 60 лет… Я не стал искать через газету, боялся, что прочтёт не она, а её супруг, и ему это может не понравиться. Подумает: а кто это такой? Какие у них были отношения? Так я мог бы создать в их семье какую-то напряжёнку. Другие способы в поиске не принесли успеха. Но на странице посёлка Ковкула я увидел номер телефона почты, позвонил, и мне ответил молодой девичий голос. Я представился и спросил, знает ли она кого-либо по фамилии Шурыгины, это девичья фамилия Людмилы. Никого с такой фамилией работница почты не знает, но сказала, что спросит у соседской бабушки, которой 86 лет, и она многих помнит. Договорились, что перезвоню через четыре дня. Позвонил, это была очень интересная беседа. Она рассказала, что Люда вышла замуж, у них было двое детей, а потом с мужем и детьми она уехали на родину мужа, куда - не знает. Родители переехали в другое село, там дожили и там похоронены. На этом мои поиски закончились…

О себе, своей жизни могу рассказать. Я не знаю, где родился, кое-что помню, когда был в детском доме в Мордовии. В том детдоме мы жили до семи лет, то есть до школьного возраста. Потом нас перевезли в Вологду, где мы окончили 3 класса, и нас снова повезли, в Архангельскую область. Мы сошли с поезда на станции Няндома, ехали на машине до посёлка Макаровская в очередной детский дом. Я не уверен, что всё хорошо и достоверно помню. В этом детском доме мы жили четыре года, закончили 7 классов. По меркам того времени, стали взрослыми. В детдоме случился пожар, и нас опять куда-то повезли.

Оказались на станции Вонгуда. Потом подошёл поезд с маленькими вагонами, и на этом поезде мы приехали в Онегу. В городе нам понравилось, мы первый раз в жизни увидели море, Но в Онеге нас не оставили. Сюда мы приехали в конце июня, а в середине августа нас опять посадили в маленькие вагоны, и мы вновь прибыли на Вонгуду.

От станции до реки Онега была очень интересная дорога. На землю были положены длинные брёвна, на них - короткие, в виде шпал, а на шпалы положены лёгкие рельсы. Между рельсами был сделан из досок настил. По рельсам передвигалась какая-то телега, которую таскала лошадь. На эту тележку мы сложили свои вещи, а сами шли по настилу. Так дошли до причала, где стоял пароход «Лев Толстой». Нас проводили на палубу, и пароход отчалил. Через какое-то время пароход пришёл в Чекуево, нас высадили на берег. В Чекуеве не было детского дома, а была школа-интернат, где мы жили и учились три года, пока не закончили 10 классов.

Начиная с трёхлетнего возраста, мы подружились с мальчиком, Антоном Гарусевым. Его вывезли из Ленинграда, родители погибли в блокаду. Мы с ним так подружились, что друг без друга не могли, рядом спали, сидели за одной партой. Нас пробовали разлучить, когда увозили из Мордовии: мы попали в разные списки, то есть, нас должны были отправить в разные детские дома, но мы так держались друг за друга, что две взрослые женщины не могли нас оторвать. Потом пришёл мужчина, у которого была только одна рука, он посмотрел нас и сказал, чтобы нас не разлучали. Но когда мы учились в восьмом классе, Антона нашли родственники, которые жили в посёлке Ковкула. Они не могли взять к себе Антона по двум причинам. Прежде всего. Антон не поехал бы без меня, а во-вторых, в Ковкуле тогда не было средней школы, там она была образована только в 1970 году.

… В Чекуеве нам нравилось, близко лес, куда мы ходили за ягодами, рядом - река Онега, где мы рыбачили, сидели на берегу у костра. В селе были храмы, была ли в них церковная служба - не помню. Но эти здания имели строгую красоту. Мы любили на них смотреть. А главная ценность в Чекуеве - это люди, спокойные и добрые. Наша классная руководительница была далеко немолодой, жила одна, и я полагаю, не была счастливым человеком. К нам она относилась, как к родным детям, и мы старались как-то ей помочь: приносили воду, кололи дрова. Мы тогда были по-своему счастливы, может быть, потому, что не знали другой, более обеспеченной, жизни. Но нам было хорошо. У нас было много друзей, как наших детдомовских, так и местных, из ближних сёл и деревень. Они жили у родственников, близких и знакомых, а в классах мы были вместе. Особенно мы подружились с мальчиком, Сергеем Толокновым. Он жил в Хачеле с матерью и с младшей сестрой.

Так пролетел год, мы сдали экзамен за восьмой класс и на пароходе «Лев Толстой» направились в посёлок Ковкула. Сергей Толокнов спешил к себе домой, в деревню. Он хорошо знал район, те места, где проходил пароход, рассказывал о речках, ручьях, которые впадали в Онегу, и красивых местах, где мы проходили. А красивых мест было много!

К берегу Хачелы пароход не подходил, и мы втроём прибыли в Ковкулу. Дядя Антона не мог нас встретить, он был на работе, а встречала его жена. Она никогда нас не видела, но когда все прибывшие люди разошлись и мы с Антоном остались (а Сергея увезли на другой берег его знакомые), тогда она подошла к нам и повела нас к себе домой. Так мы впервые оказались в Ковкуле.

В квартире у родственников Антона были две комнаты, в одну поселили нас. Родственники Антона - его дядя Илья Максимович и супруга дяди - Наталья Егоровна - были очень хорошие люди. Они делали всё, чтобы нам было хорошо. Дядя Илья показал фотографии, на которых были родители Антона. Никаких сомнений, что это действительно они, не оставалось. Антон и его отец были очень похожи, к тому же фамилия Антона, его инициалы и дата рождения были подлинные, а это в детских домах во время войны было редкостью. В основном фамилии и инициалы давали в детских домах. Я тоже не знаю и никогда не узнаю свою настоящую фамилию, имя и отчество. В детском доме мне рассказали, что меня где-то подобрал, вынес и сдал в приёмный пункт, отступающий солдат, никаких документов, конечно, при мне не было. И фамилия солдата, который меня принёс, то есть спас, его инициалы стали моими. А день, когда он подобрал меня, - стал моим днём рождения. Полагаю, что таких детей в то время было очень много.

Мы попросили дядю Антона, чтобы он пристроил нас на какую-нибудь работу. Дядя Илья работал начальником электроподстанции, он предложил быть учеником электрика. Мы согласились. Две недели были учениками, потом работали дежурными электромонтёрами. В свободное время я бежал к реке, с кем-нибудь добирался до другого берега и быстро шёл в Хачелу. Мама Сергея была необыкновенно добрым человеком, её глаза были заполнены доброй грустью. Она сразу же стала звать меня сынком, а я её - мамой. Серёжина сестричка сказала матери: «Если Елисей тебе сынок, значит, мне он - братка». Мы все согласились с ней, и с тех пор она называла меня братком, а её сестричкой.

Пройдут годы, я буду часто вспоминать прекрасных людей Русского Севера. Серёжина мама постоянно делала доброе дело и не замечала этого, не ставила себе в заслугу. Таково было её жизненное кредо.

Два месяца пролетели быстро, и нам настало время возвращаться. Мы с Антоном сходили в Хачелу, простились с мамой и сестричкой, они проводили нас до берега. Я обернулся и посмотрел: они всё ещё стояли. Стало грустно. Лодка доставила нас в Ковкулу. Ночью мы спали втроём на полу, а потом пошли на берег. Дядя Илья и тётя Наташа провожали нас, они испекли нам с собой много всего вкусного. Через короткое время подошёл пароход, мы распрощались, поблагодарили их за тёплый и добрый приём. Поднялись на борт, и пароход отошёл.

Мы вернулись в Чекуево, вернулись, как будто, домой. Нас с радостью встретили ребята, которые каникулы провели в Чекуеве, потому что ехать им было некуда. В нашей школе-интернате произошли изменения, был проведён ремонт пустующих помещений, и теперь и местные ребята из сёл и деревень стали жить вместе с нами, в том числе и Сергей. Стало веселее. Потом наступила дождливая осень, а за ней - снежная зима. Вслед за зимой пришла весна, мы окончили девятый класс и вновь отправились в Ковкулу. Мы с Антоном снова стали работать, в свободное время я уходил в Хачелу...

После работы мы с Антоном ходили в библиотеку, иногда вдвоём, или кто-то один приносил книги ,мы много читали. Вскоре подошли к концу наши последние каникулы. Мы сходили в Хачелу, переночевали там, простились с мамой и сестричкой Настёнкой. Они также, как год назад, проводили нас до берега, где ждала нас лодка, и с грустью смотрели вслед… В Ковкуле мы втроём легли спать на полу. А утром, опять нагруженные разными вкусностями, подарками, пошли к причалу, простились со всеми, кто нас провожал, поднялись на пароход…

В Чекуеве нас встретили ребята, они по-детски радовались, хотя были уже взрослыми - 16-17-летние. В этом селе мы жили уже третий год, всё было знакомо .Для меня этот последний год был без потрясений .Учились мы хорошо, старались, после окончания школы планировали поступить в высшие учебные заведения. Быстро прошла зима, наступила весна. Экзамены сдали хорошо. И навалилась на всех нас грусть, настало время прощаться. Мы втроём уходили первыми, все наши пришли нас проводить. Мы поднялись на палубу и смотрели на своих друзей, лица их были печальны, никто не улыбался. Пароход дал гудок и отошёл. Расстояние между нами увеличивалось, потом всё скрылось, всё потерялось. И никогда, наверное, не узнать, что с ребятами стало потом. Как они жили, как проходила их жизнь?

Мы впервые шли на другом пароходе - это был "Ковалев" . Рано утром пароход подошел к Ковкуле, мы сошли на берег, пообещали Сергею, что скоро появимся у него в Хачеле. Нас хорошо встретили. В посёлке всё было знакомо, и постепенно стал уходить стресс, полученный в Чекуеве. Мы не знали, что через день получим новый стресс, только более тяжёлый, более жестокий. Родственники Антона сказали, что они собрались уезжать, и ждали, когда Антон закончит школу и приедет в Ковкулу. То есть, отъезд - через два дня. Они попросили меня, чтобы не обижался на них, так как взять меня с собой они не могут. Я поблагодарил их за то, что они и так многое для меня сделали, а теперь уже взрослый, и смогу жить один. Они уезжали в город Волхов. До войны дядя Илья работал на алюминиевом комбинате, и его пригласили туда.

Проводы для нас с Антоном были ужасны, мы 16 лет были рядом: спали на детских кроватках, потом на взрослых кроватях, сидели рядом в столовой, всегда за одной партой…

Уезжая, они оставили мне спальные принадлежности, посуду и многое другое. В пустой квартире мне было плохо. Потом ко мне подселили двух парней. Они отслужили в армии и стали работать в Ковкуле. Ребята были хорошие, и мне с ними стало лучше. К тому же я часто, по субботам, уходил в Хачелу, и там для меня был рай: общался с очень близкими мне людьми. А в рабочие дни после работы ходил в библиотеку. Ходил в читальный зал, хотя назвать его читальным залом можно с большой натяжкой, просто на абонементе отгородили двумя книжными шкафами не большой закуток, поставили два маленьких столика. А так как из читального зала книги на вынос не давали, приходилось подолгу сидеть в этом читальном зале.

Там я впервые встретился с Людмилой. Я что-то искал в справочнике, уже собирался уходить, как ко мне подошла библиотекарь и попросила, чтобы я передал справочник девочке, которая сидела за соседним столиком. Я подошел к ней, она сидела, наклонившись над столом, и смотрела в раскрытую книгу. Я постучал по столу, она подняла голову, и я увидел глаза. В них была тихая и спокойная доброта. Я стоял и смотрел. Она протянула руку и взяла книгу. Я вышел. Но с тех пор каждый день старался её встретить. При очередной встрече она спросила: «Ты специально всегда идёшь мне навстречу?» Я сказал, что да, и, если она не против, буду провожать её. Она долго молчала, а потом кивнула головой в знак согласия. Она жила не в посёлке Ковкула, а в деревне Ковкула, но это не далеко.

Я уже не планировал ехать поступать в вуз в этом году. Мы Людмилой решили ехать поступать вместе в следующем году. Однажды она сказала, что её отец хочет, чтобы я пришёл к ним для какого-то разговора. Я пришёл, меня встретила мать Людмилы, проводила в комнату, где был отец. Он пожал мне руку и показал на стул, я сел. Он сказал, что уже давно наблюдает за нами, и ему нравится, как мы дружим, хочет, чтобы также дружили и дальше. Я заверил, что и дальше будет также хорошо…

В Ковкуле был участковый милиции, лейтенант или старший лейтенант, Окатов. Хороший человек, он часто останавливал меня на улице, интересовался, как живу, не обижает ли кто? И вот пятнадцатого марта Окатов попросил меня зайти к нему. В кабинете он предложил мне стул. Сказал: «Знаешь, парень, я планировал направить тебя в учебное заведение МВД, но теперь всё поменялось». Он достал из папки лист бумаги и подал мне. Это была повестка на службу в армию. Вторая повестка была для Сергея.

Участковый объяснил, что до Чекуева отвезти нас не на чем, придётся идти пешком. А в Чекуеве есть человек от военкомата, надо обратиться к нему, и он отправит до Порога на тракторе, который таскает сани с будкой, в ней есть печка. От Порога, продолжал Окатов, пробежитесь до Вонгуды, а от Вонгуды до Онеги - доберётесь по железке. От участкового я сразу же пошёл в Хачелу. Сергей сидел за столом и что-то читал. Он встал и спросил: «Что случилось?» Я подал ему повестку. В это время вошла мать, прочитала и села на стул. Мы подошли к ней с двух сторон и обняли её.

…Я успел получить расчёт и сдать спецодежду. Ребята, которые жили вместе со мной, предложили уходить вместе. Мол, они уже больше четырёх лет не были дома, а в Ковкуле им не нравится. Уйти одни они не могут, так как не знают дорогу, а ждать, когда пойдут пароходы, не хотят, потому что это будет нескоро. Я с радостью согласился и сказал, что уходить будем послезавтра во второй половине дня. В Хачеле переночуем и рано утром выйдем в Чекуево.

Я пошёл к Людмиле. Дома был только один отец, он сказал: слышал, что меня призывают в армию. Служить надо, там научат, как лучше защищать Родину. Я согласился и спросил, где Людмила. Оказалось, она с матерью уехала в деревню, где живёт её сестра, вернутся завтра. На другой день утром приехал Сергей, на лошади: надо было закупить всё необходимое для его родных. Для себя решили много не брать, чтобы легче было идти, а все необходимое купить в Чекуеве. Мы погрузили на сани свои котомки. И Сергей отправил их в Хачелу, чтобы нам было легче идти.

На следующий день, как было запланировано, Людмила с мамой не вернулись. Я волновался. Утром пошёл к ним, они были уже дома, Людмила и мать - грустные. Сказал, что ещё зайду к ним. Собрал книги для Людмилы, рыболовные снасти для отца. У них посидели и стали прощаться: отец пожелал хорошей службы, а мать тихо сказала: «Возвращайся, сынок», и перекрестила нас. Мне не могла прийти в голову мысль, что я простился с ними навсегда…

Мы с Людмилой вышли из дома и стали под ёлками, которые росли рядом, летом мы под этими елями укрывались от дождя. Я держал её руки и смотрел в её глаза, но теперь это были не те глаза. В них застыла беззащитность. Я впервые прижался своей щекой к её щеке, её щека была мокрой: она плакала. Я посмотрел в сторону реки, там стояли мои попутчики, пришла пора прощаться. Мне не могло бы присниться даже в самом страшном сне, что и с Людмилой мы простились тоже навсегда, и что я её никогда не увижу.

Я пошёл к ребятам. Пройдя шагов пять, обернулся: она стояла и смотрела на меня. Я оглядывался несколько раз: она так и стояла, а когда мы отошли далеко, то её уже не было. Мы пришли в Хачелу, там для нас был приготовлены ужин, постель. Не знаю, спала ли мать, встали, позавтракали, наши попутчики сразу же вышли, а мы, как могли, успокаивали её: 36 месяцев пролетят быстро, и ты увидишь в окно, как к тебе идут два солдата, и мы будем с тобой. Мать улыбалась сквозь слёзы. Пора было уходить, она обняла нас обоих, как было жаль её. Мы попрощались, и тоже, оказалось, навсегда…

Шли мы гуськом: впереди -Сергей, он знал дорогу, за ним - ребята. Я был последним, оглянулся и увидел у стены между двух окон два не подвижных силуэта, это были мать и сестричка. Шли мы долго, немного отдохнули в маленькой деревне, где жили знакомые Сергея. Когда пришли в Чекуево, встал вопрос, где ночевать. Нам показали дом, где жила бабушка, которая за мизерную плату пускала людей на постой. Она приготовила место для сна, мы легли и спали 10 часов. После завтрака мы с Сергеем пошли к работнику райвоенкомата, он нас «обрадовал»: трактор где-то проломил лёд, вмёрз и до весны его не вытащить, нам придётся и дальше идти пешком.

Этот человек из военкомата не советовал нам идти в сторону Порога, мол, этот путь длиннее и труднее, а идти надо на станцию Мудьюга - всего 25 километров, для молодых людей - разминка. Он набросал на бумагу маршрут, по которому нам следует продвигаться. Кое-что помню до сих пор: Павловский бор, Большой Бор, Верховье, а там, якобы, рукой подать до Мудьюги. Так и порешили. Он тут же позвонил в Онегу, в райвоенкомат, сообщил наши данные, наш маршрут и мы распрощались. Выходить мы решили через сутки, хотели хорошо отдохнуть.

Решив вопрос с нашим дальнейшим переходом, мы пошли порадовать наших попутчиков, что ехать нам не на чем и впереди прогулка, длиной в 25 километров. Они приняли эту новость спокойно, даже с улыбкой, а мы с Сергеем помчались в школу. Там нас встретили с шумом, нас обнимали, многие из ребят были наши, детдомовские, только моложе, потом пришла наша классная руководительница, она обняла, на глазах были слезы. Мы ей всё рассказали, и я задал ей вопрос, который меня мучил и мучает до сих пор: где ребята, которые окончили школу вместе с нами?

Она рассказала, что в тот день, когда проводили нас на пароход и он скрылся за поворотом, ребята ещё долго молча стояли, потом проводили её до дома и ушли на берег Онеги, там развели большой костёр и долго сидели вокруг. Через сутки она уехала к сестре, а когда вернулась через месяц, ребят уже не было. Только один Фролов остался навсегда в Чекуеве, он здесь женился. Учительница проводила нас к нему. Мы подошли к дому, где он жил. Увидели: одноклассник стоял и разговаривал со своей женой. Когда подошли близко, он сразу же узнал и бросился ко мне: «Елисей, ты откуда? И куда вы, братцы? Так вы в армию?». Он пригласил нас в дом, познакомил с тёщей. Потом пили чай, вспоминали прошлую жизнь. Когда мы пришли к дому бабушки, увидели, как наши попутчики кололи берёзовые чурки на дрова. Мы стали складывать дрова в поленницу. Оказывается, ребята занимались этим весь день. Бабушка была довольна, напоила нас чаем, а потом долго рассказывала про свою жизнь…

В Чекуеве по выходным дням работал базар, и мы с утра отправились туда, чтобы купить продукты в дорогу. Купили подарки ребятам в школу, сладости, нашему классному руководителю подарили чайник (она кипятила воду для чая в кастрюле). Фроловым мы подарили будильник, бабушке - шесть кружек, а то у неё была одна. Со всеми мы трогательно простились, пообещав, что после службы заедем в Чекуево. Бабушке заплатили за проживание, а рано утром ушли. За один день до Мудьюги не дошли, ночевали в деревне Верховье.

В Мудьюге купили билеты на поезд. И сразу же стало грустно, мы вместе жили в Ковкуле и шесть дней вместе были в пути в пути, стали одним целым. Но пришло время расстаться. Через час пришёл их поезд, мы с Сергеем проводили ребят до вагона, поменялись на память ручными часами, они пожелали нам хорошей службы, а мы - счастливого пути и встречи с родными и близкими. Они уезжали в Ростовскую область. Мы стояли, пока не скрылся последний вагон. Молча пошли к вокзалу, ждать наш поезд. Вскоре он пришёл, и мы отправились к станции Вонгуда. Расстояние от Мудьюги до Вонгуды - не большое, и ехали мы недолго. Поезд ушёл. Мы зашли в вокзал. В нём никого не было, потом пришла женщина, которая там работала. Мы спросили , как можно быстрее добраться до Онеги. Оказалось, что завтра в два часа дня будет поезд. Мы провели ночь в вокзале, было холодно, помещение отапливалось дровами, стояла высокая круглая печка, отделанная чёрной жестью. Я ходил около вокзала и вспоминал всё, что видел здесь четыре года назад. Было радостно видеть и узнавать всё то, что видел раньше. И было грустно, что со мной нет моих детдомовских друзей. Потом пришёл поезд, мы вошли, он тронулся, и через короткое время мы прибыли в Онегу. Добрались до военкомата, нас поселили на первом этаже двухэтажного деревянного дома с одним подъездом (между домами были белые статуи). Там жили девять дней, потом опять поехали в этом же поезде, в Вонгуду. Так я покинул город Онегу.

В Вонгуде сделали пересадку и поехали куда-то. Следующая пересадка была в Вологде, затем - в Москве. Потом долго ехали на юг и приехали в Душанбе - столицу Таджикистана - в погранвойска. Приняли присягу, нас направили в школу сержантов. Учились шесть месяцев, потом прошли горную подготовку и - на Советско-Афганскую границу в Пянджский погранотряд. Там мы с Сергеем вместе служили 30 месяцев, а потом нас перевели на разные заставы. Я не знал, где он, а Сергей не знал, где нахожусь я. На мои письма в Ковкулу Людмиле, уже давно никто не отвечал…

Служба подошла к концу. Я попросил замполита помочь мне с телефоном, он отвёз меня к себе на квартиру, у него дома был телефон, и я позвонил в Хачелу, на почту. Ответила девочка Оля. Она спросила, кто я и что мне нужно? Я ответил, что я звоню из Таджикистана, а зовут меня Елисей и у меня большая просьба. Попросил пригласить к телефону кого-нибудь из семьи Толокновых. Оказывается, она видела, как 20 минут назад мимо окна прошёл Сергей. И уже через 10 минут мы с ним разговаривали. Я сказал, что пока нахожусь на заставе и что приказ о демобилизации уже есть. Потом я спросил: как мама и сестричка? Он долго молчал, потом сказал: нашей мамы, брат, нет, совсем нет, он не успел на похороны. Сестричка вышла замуж, живёт у мужа, а он в доме один. Я не спрашивал, что случилось с мамой: было очень больно…

Людмилу Сергей увидел сразу же, как только сошёл с парохода. Он подошел, она плакала, а рядом с ней стоял маленький мальчик. На вопросы Сергея ответила, что это её ребёнок, она замужем, муж добрый, внимательный, живут они хорошо. А почему плакала? Она решила, что приехал Елисей, а это могло осложнить или даже разрушить их семейную жизнь. Сергей попросил меня добраться до Ковкулы, встретиться с Людмилой и без свидетелей поговорить с ней, порадоваться, что у неё хороший муж, умные, здоровые дети. И пожелать, чтобы она была счастлива.

Сергей спросил меня, куда я поеду после армии. Я ответил, что пока не знаю, пять солдат решили ехать во Владивосток поступать в Высшее мореходное училище, ребята хорошие. Я прежде говорил, что поеду к Белому морю, но, видно, придётся ехать к Тихому океану…

Через три дня мы простились с заставой и отправились на Дальний Восток. Мы проехали Таджикистан, Узбекистан, Казахстан и приехали в Новосибирск - там у нас была пересадка. Из Новосибирска я послал телеграмму в Хачелу о том, что еду во Владивосток. От Новосибирска мы ехали ещё неделю. И вот он, Владивосток. Вступительные экзамены сдали удачно, были зачислены на первый курс в ДАЛЬРЫБВТУЗ на факультет судовождения, сменили военную форму на курсантскую морскую. И началась учёба. Десять месяцев в году - лекции, а два месяца - стажировка, то есть, практика. После четвёртого курса мы, я и ещё три курсанта, попросили направить нас на стажировку в Архангельское пароходство. Мы прилетели в Архангельск, и пришли к портовым властям, где нам сказали: будем проходить стажировку на лесовозе "Смена". Он сегодня встал в Онеге под погрузку лесом.

Первым же поездом мы выехали в Онегу, опять сошли в Вонгуде. На этой станции я был уже пятый раз, она мне дорога, здесь для меня был не только переход с одного поезда на другой, здесь менялась жизненная ситуация, менялась моя жизнь. Дважды был здесь с детдомовскими друзьями, дважды - с Сергеем. Ребята спросили меня: что я тут ищу? Я ответил, что ищу прошлую жизнь. Они приняли мои слова за шутку и засмеялись.

Потом мы приехали в Онегу. Пришли в морской порт. На проходной у нас проверили документы и пропустили к пирсу, где стояла под погрузкой наша " Смена". Мы подошли к трапу, вахтенный матрос отвёл нас к старшему помощнику капитана… Отход намечался где-то через 40 часов, стало ясно, что побывать в Ковкуле не смогу. Отпросился в город и поспешил в ближайший переговорный пункт. Позвонил в Хачелу, по голосу сразу же узнал Олю, спросил про Толокновых, она тоже меня узнала и пригласила сестричку.

Настя сквозь рыдания повторяла лишь одно слово: «Братка»... Я старался её успокоить, просил рассказать, как и где она живёт, где Сергей? Сказала, что она замужем, двое деток: мальчику - три года, а дочке - полтора. У неё хороший муж, живут в их родном доме. Мы попрощались, я даже не узнал её фамилию и очень долго жалел об этом. Потом поговорил с Олей, поблагодарил её за то, что она много раз выручала меня. Было очень грустно, я терял крохи из той нормальной, можно сказать, счастливой жизни, когда меня окружали прекрасные люди. На следующий день мы ушли рейс. И я больше никогда не был в Онеге…

Про Сергея Настя сказала, что он уехал в Тобольск, а чем он там занимается - она не знала. Полтора месяца мы были в плавании, пришли в Архангельск, получили нужные документы и вылетели во Владивосток. Потом - защита диплома и распределение. Я получил направление в Петропавловск - Камчатский на морской спасатель "Стерегущий", два года был старпомом и сорок лет - капитаном…

Источник:

https://vk.com/public63103429?z=photo-63103429_456244732%2Falbum-63103429_00%2Frev

Елисей Царёв