— Напомните каргопольцам о той трагедии в годы войны на Лядинской дороге, — попросил нас ветеран войны и труда из Каргополя С. Ф. Голиков. — Тогда, летом сорок второго, фашистский самолёт перестрелял там стадо, убил деревенского мужика Патракеева...

Недавно представился случай побывать в Лядинах, поискать свидетелей того страшного для сельчан летнего вечера. Помогла заведующая клубом Зоя Александровна Пантюк.

Вместе с ней мы заглянули в три деревенских дома, где должны, по её словам, помнить эту страницу войны на Каргополье. За каждым порогом, кроме рассказов об этом, довелось услышать драматические исповеди о тяжёлой крестьянской доле старшего поколения, которое перенесло коллективизацию, пережило войну и последующую за ней голодуху, разные колхозные укрупнения и другие эксперименты верховных и местных партийных правителей над людьми. За одно это каждому многострадальному крестьянину или крестьянке надо бы памятники ставить при жизни около родного порога. Но бюсты воздвигали ещё недавно на родине не им, а часто липовым дважды и трижды Героям Социалистического труда. Каждая судьба, которой мы коснулись мимоходом в беседе, заслуживает пера именитых российских писателей.

В первую очередь мы заглянули к очевидцу того военного дня Сергею Дмитриевичу Бутину. Топилась у него в это утро жаркая печь, пеклись блины хлопотливой хозяйкой, Анной Ивановной. А он, сидя на широкой скамейке, неторопливо рассказывал нам военную историю.

— Было мне в ту пору около пятнадцати лет, — вспоминал собеседник. — Работал, как и все ровесники, в колхозе. Ещё не знал, какое горе постигнет нашу семью, что погибнут на войне отец и старший брат. Под вечер, кажется в июле сорок второго, оказался я в поле. В это время в небе услышал рёв трех самолётов, которые шли над деревней со стороны речки Сахар. Сразу бросились в глаза чёрные кресты на крыльях. Инстинктивно я кинулся в придорожную канаву, упал, прикрыв голову руками. Где-то в стороне услышал рёв мессеров на бреющем полете и пулемётные очереди.

Прибежав домой, узнал, что немцы обстреляли колхозное стадо, пастуха не задели, но убили на дороге старика Михаила Фёдоровича Патракеева, который возвращался с мельницы на подводе с возом муки.

Помню, как хоронили его где-то рядом с нашими церквами, как оплакивали люди не только его, но и своих близких, на которых пришли уже похоронки, и всех, кого ждала такая же судьба на фронте. А потом, за семейным горем, эта история забылась, подрос, в лес пошёл. Трудно пересказать, что довелось пережить.

— Досыта хлебнули горя, — вступила в разговор хозяйка. — Не доведи Бог больше никому это испытать, считать на столе каждый кусок хлеба наполовину с мхом или опилками, перебиваться на сушёной картошке...

— Всё пережили, тяжело сейчас, но разве сравнишь с тогдашней жизнью, — продолжал Сергей Дмитриевич. — Лишь бы больше войны не было, да не мешали бы мужику работать...

Ему, много лет возглавлявшему совхозное Лядинское отделение, хорошо помнится, как командовали над крестьянами власти в послевоенные годы, вплоть до нынешнего времени. Как и у всех, судя по беседе, больше всего болит душа о родной земле, о том, чтобы попала она в нынешней перетряске в надёжные руки. Тогда деревня выживет.

Он посоветовал заглянуть к односельчанину Ивану Ивановичу Тонких, который, по его словам, хорошо знал о том страшном для сельчан дне в годы войны. Пока мы с Зоей Александровной шли к его дому, она поведала, что у бывшего фронтовика недавно умерла жена и тяжело ему приходится обживаться. С утра дома можно не застать. Хлопочет по хозяйству, чтобы как-то отвлечься. Так и оказалось. Дверь дома у него была по деревенскому обычаю подпёрта палкой, в знак того, что хозяина нет дома.

Зашли к престарелой соседке Клавдии Алексеевне Часовенной. Она отдыхала от утренних крестьянских забот, сидя за столом. Приветливо встретила, охотно пошла на беседу.

— Как же, помню и я тот случай. Только что вернулась с оборонных работ, была в колхозе трактористкой. Мы как раз под вечер ремонтировали трактор на гумне. Вдруг услышали рёв самолётов. Любопытство погнало на улицу. Но бригадир уговорил укрыться под крышу. И вовремя. Как раз затрещало невдалеке. Потом узнали, что погиб Михаил Фёдорович Патракеев. Он жил в Архангельске, пока там не начали бомбить город, решил уехать подальше от войны, а она тут его настигла... А вот идёт и Иван Иванович к нам, — глянула собеседница в окошко. — Он ещё чего-нибудь расскажет о том дне...

Ивану Ивановичу, видно, передали, что мы хотели с ним встретиться. Для начала заговорили они с Клавдией Алексеевной о непутёвой погоде нынешним летом, посетовали, что сначала зной, а потом холод погубили огурцы в теплицах, поговорили о граде, который побил посевы в соседней деревне, об усачёвском урагане. А потом без перехода к другой теме Иван Иванович сразу уточнил.

— Этот расстрел в Лядинах был летом сорок третьего, а не сорок второго. Я в то время был на фронте, сообщили мне родные в письме со всеми подробностями. О том, как погубили десяток коров и убили Патракеева. Писали, кстати, что не только у нас в тот вечер немцы бед натворили. В Орлове убили тракториста. A в Патракеева попало сразу несколько пуль...

Вскользь упомянул Иван Иванович о своей фронтовой биографии, А сколько мог бы рассказать о боях в Заполярье в морской пехоте! Лишь через два года после войны вернулся домой. Работал, как и все, выбиваясь из сил. Теперь бы жить в покое на пенсии, да окончательно подорвала здоровье смерть жены. При одном упоминании о ней в беседе покатились по его щекам стариковские слёзы. Мы не смели больше докучать его расспросами.

Проводить на могилу Патракеева вызвалась сама Зоя Александровна. У самой стены церкви показала заросшие травой холмики.

— Тут семейное кладбище Патракеевых. Некому поухаживать за могилками, — заметила она.

Сказала это с болью в душе. Не только за этого старика, одного из немногих погибших в войну на Каргополье от рук фашистов. С тревогой за то, что за нынешней мирской перестроечной суетой стали мы забывать о той беде, что пришлось пережить полвека назад нашему народу. А ведь до сих пор лежат незахороненные без вести пропавшие миллионы солдат Великой Отечественной. И сегодня всё ещё ждут весточки о них жёны, дочери, сыновья, внуки. Хочется верить, что в памяти нашей, несмотря на социальные потрясения, они останутся навсегда. Что появится на могиле Патракеева хотя бы скромный деревянный обелиск на средства местной администрации или общественности. Чтобы помнили все: война принесла беду в каждые село и город, а от рук фашистов люди гибли даже в такой далёкой от фронта, как Лядины.

Н. СЕРГЕЕВ

Каргополье, 1992, 1 августа.

Н. Сергеев