Предисловие от редактора сайта.

Данная книга вышла из печати в 2017 году, автор Тамара Смирновская-Денисенко, краевед, действительный член РГО, Санкт-Петербург. Публикация из книги, которая приведена ниже, была опубликована в группе "Родная Онега" в социальной сети ВКонтакте:

https://vk.com/public63103429

В данной публикации, увлекательное повествование о некоторых исторических Онежских местах приводит к мысли о том, что белых пятен в онежской истории ещё много. Некоторые факты, изложенные здесь, не верные, и не понятно, откуда автор взяла такие сведения, так как ссылок на них здесь не указано, может быть в печатном варианте они указаны, но книга эта до Онеги вероятно дойдёт не очень скоро.

Мы же постараемся осмысленно и аргументировано пояснить те неверные на наш взгляд сведения, о которых у нас имеется документально подтверждённая информация.

Сто пятьдесят минут в старинном городе Онега

На пристани города Онеги нас ждал сюрприз: автобус за нами придёт часа через два с половиной. Народ в группе «зароптал», а я наоборот обрадовалась, так как появилось время для знакомства с этим городом, хотя бы «галопом» по нему проехать. Не раздумывая, я взяла «частника», и мы помчались.

- Вы не волнуйтесь, я вам покажу все наши достопримечательности, - сказал мне водитель, мужчина лет сорока, которого звали Фёдор Федотович.

- Мне не надо всё. Я хочу видеть ваши храмы и музеи, - ответила я ему.

- Тогда будьте спокойны, это вы увидите, и к автобусу ко времени я вас подвезу. Городок-то наш маленький. Население в нём около 20 тысяч человек, а вместе с ближайшими сёлами будет не более 25 тысяч человек. Храмов у нас два. С какого начнём?

- С кладбищенской церкви Святого Лазаря.

- У вас кто-то похоронен был на этом заброшенном кладбище?

- Нет, - ответила я ему и стала смотреть на деревянные добротные дома, мимо которых мы проезжали, тем самым дала понять водителю, что хочу помолчать.

Об онежском соборе, освящённом во имя Святого Лазаря я прочитала в документах, связанных с именем Святого Иоанна Кронштадского, который в 1894 (или в 1895) году пожертвовал на ремонт этого храма 1200 рублей.<1> Согласитесь, что по тем временам такая сумма была очень большой. Замечу, что на строительство Морского собора в Кронштадте Владыка Иоанн (в миру Иоанн Ильич Сергиев) выделил меньшую сумму – 800 рублей.

Примечание от редактора сайта <1>:

Онежский собор и кладбищенская церковь, это совершенно разные церковные храмы, и находятся друг от друга на расстоянии около 800 метров. Кладбищенская каменная церковь была построена в период с 1884 по 1889 гг., и освящена во имя Святого Лазаря 10 декабря 1889 года, а следовательно в 1894-1895 году она никак не могла ремонтироваться. Иоанн Кронштадский пожертвовал 1200 рублей на ремонт Онежского Свято-Троицкого, освященного 17 мая 1814 года.

Не прошло и полчаса, как водитель, резко затормозив, остановил свой «вездеход». Перед нами была церковь Святого Лазаря или, как её ещё называют, Лазаря Четверодневного. Из Евангелия от Иоанна известно, что сын Господа Бога-Иисус Христос воскресил Лазаря из Вифании через четыре дня после его смерти. Да и само имя Лазаря на древнееврейском языке означает: «Бог мне помоги». Этот эпизод изображён на полотнах многих художников мира: Караваджо, Ван Гога, Рембрандта и др. Мне, например, нравится картина нашего российского художника Ильи Сергеевича Глазунова. Она так и называется «Воскрешение Лазаря». Всякий раз, когда я на неё смотрела, в моей душе поднималась буря чувств и эмоций с верой в то, что Россия обязательно заново возродится, а её силу и мощь станут уважать во всём мире. И нашему Отечеству будут завидовать!

Церковь, как и все северные храмы, побелённая, небольшая и одноэтажная, стоит на приподнятом месте среди свободного пространства. Церковное здание построено на пожертвования прихожан в 1884-1889 годах на месте бывшей, тоже каменной, церкви, уничтоженной пожаром. Вообще-то самая первая церковь здесь была возведена ещё в ХVI веке, следующая – в 1788 году. Обе были деревянными и тоже сгорели. Рядом с церковью обращает на себя внимание двухъярусная колокольня, такая же белокаменная, построенная, как и церковь, в стиле позднего классицизма.<2>

Примечание от редактора сайта <2>:

До постройки каменной кладбищенской церкви Святого Лазаря, здесь находилась только одна деревянная церковь, построенная в 1791 г и сгоревшая в 1884 году. Никакой другой каменной церкви здесь не было. Первые деревянные церкви, возведённые в XVI веке, находились совершенно в другом месте, на современной площади им. А.О. Шабалина. Что касается колокольни, автор пишет «рядом с церковью…колокольня», колокольня же построена в связи с церковью и составляет единое целое.

Выйдя из машины, я направилась к центральному церковному входу. Увы, дверь была заперта, и на ней было приклеено расписание вечерних и утренних служб. Мне стало понятно, что внутрь церкви попасть можно только согласно этому расписанию, когда двери будут распахнуты. Жаль! А мне так хотелось увидеть её внутреннее убранство. Я знала, что церковь Святого Лазаря была единственной в Онежском районе, которая не закрывалась в богоборческие годы советского периода. С момента её освящения 10 декабря 1889 года в ней всегда проводились службы. Понятно, что церковь – «намоленная», и, может быть, в ней сохранились старинные иконы.

Именно в этой церкви хранился сосновый крест средины ХVII века – точная копия того капарисового креста, который Патриарх Никон подарил Крестному монастырю. Сосновый крест был изготовлен крестьянами из онежской деревни Чешьюга, имел высоту 3 метра 34 см, равную высоте креста, на котором был распят Иисус Христос. К сожалению, в 1990-е годы крест исчез.

На двери церкви я увидела два объявления. Одно о дополнительном наборе в Воскресную школу, которая работает при ней. Но более меня удивило второе объявление об открытии в Воскресной школе дирижерско-хорового класса и кружка иконоведения, и наборе в них.

- Вот тебе и маленькая церковь, и маленький городок Онега! – воскликнула я вслух.

Постояв возле церкви минут 10-15, я обошла её вокруг, и прошлась по прилегающей территории, где, по-видимому, и было старое кладбище, открытое в ХVI веке.<3> От того кладбища до наших времён дошли лишь остатки двух или трёх надгробий, которые я увидела у самых сосен, стоящих неподалёку от здания церкви. Я пыталась зрительно представить, как выглядела церковная ограда, возведённая на деньги Иоанна Кронштадского. Но о ней напоминали, разве что только остатки её фундамента, кое-где торчащие из земли.<4>

Примечание от редактора сайта <3>:

Кладбище XVI века, находилось там, где в настоящее время стоит Дворец Культуры. Здесь же кладбище возникло с открытием кладбищенской Лазаревской церкви в 1791 г.

Примечание от редактора сайта <4>:

И снова о «деньгах Иоанна Кронштадского»… Так же о каком фундаменте идёт речь? В Клировых ведомостях Онежского Собора, возле кладбищенской церкви упоминается только деревянная ограда, нет ни слова о какой-либо металлической или каменной ограде.

- Ну, что, едем теперь дальше? – спросил меня водитель, когда я подошла к машине.

В ответ я кивнула головой, села на переднее сиденье, и мы направились к собору Святой Живоначальной Троицы.

- А вы знаете, что Троицкий собор у нас был построен из творога? – спросил меня водитель Фёдор Федотович.

- Как это из творога?

- Ну, не совсем из творога. Но творог для прочности добавляли в строительный глиняный раствор. Говорят, что сушёный творог растирали почти в пыль и высыпали в раствор. Израсходовано той творожной пыли было будто бы целая тонна.

- Вы мне сообщили интересные сведения, и я постараюсь найти им в архивах подтверждение.

- Вы думаете, я вас обманываю?

- Что вы, что вы? Не обижайтесь на меня. Просто я впервые услышала о применении творога в строительстве. Я знаю, что на Руси добавляли птичьи яйца в строительный раствор, а у вас тут – творог. Честное слово, вы меня удивили.

- У нас на Онеге-реке много чего интересного можно услышать и узнать. Мы же – поморы, а у поморов секретов «тьма тьмущая». Вам бы с нашими бабулями поговорить. Да послушать их «говОрю». Вот тогда вы по-настоящему удивились бы. Они бы вам порассказали и про наши края, и про поморов. Каждая из них – «ходячая энциклопедия»: помнит и знает всё про нашу округу и про свой род чуть ли не до 15 века. Не зря же поморов называют солью земли Российской. Но соль эту не увидишь, её можно только ощутить на вкус, и только находясь у нас на Севере, потому что она растворилась в культуре всего российского народа. И не надо забывать, что поморы – это и первопроходцы Арктики, и сказочники, и ремесленники, и промышленники. Эх, если бы поморов не притесняли в период с 1920 по 1953 год! Вы даже представить себе не можете, сколько талантливых людей покинуло тогда свою землю, чтобы не быть расстрелянными или посаженными в тюрьмы только лишь за то, что они – поморы.

Затаив дыхание, я слушала водителя, понимая, что он приоткрыл свою душу, в которой сожаление смешалось с обидой на то, что произошло с поморами и с родной их «поморьской говОрей», превратившейся тоже в рассол. К счастью, настало время, когда брызги этого рассола собирают ныне по всему миру. Через несколько минут мы были возле храма.

Свято-Троицкий собор был заложен в 1780-х годах и строился на деньги прихожан.<5> Известно, что Екатерина II на его строительство пожертвовала 8 тысяч рублей, очень даже немалую сумму по тем временам. Собор строился долго, горел несколько раз, ремонтировался. В 1800 году на его первом этаже был освящён престол во имя архангела Михаила, а в 1814 году на втором этаже – во имя Николы Чудотворца. Сначала этот собор назывался Успенским, но 2 июля 1837 года он был освящён во имя Святой Живоначальной Троицы. Здание собора – белокаменное, двухэтажное, по величине – несколько больше церкви Святого Лазаря, но тоже с одной главкой. Рядом с собором стоит колокольня, такая же белокаменная, в 3 яруса. Водитель мне поведал, что на ней было восемь колоколов, но сейчас – 7, из которых самый большой весит 230 кг. Колокола были отлиты в городе Тутаеве Ярославской области. Все они изготовлены на деньги прихожан, и поэтому на каждом колоколе надпись: «Град Онега».

Примечание от редактора сайта <5>:

«1796 мая 29, в день Вознесения Господня, заложена в здешнем городе каменная соборная двухэтажная церковь, на построение коей всемилостивейшее пожаловано в 1783 году 8000 руб.» - документально подтверждённые данные. И снова о колокольне: Колокольня выстроена в связи с Собором, и так же представляет единое целое.

В годы советской власти собор был закрыт, иконостас и богатое внутреннее убранство исчезло. В здании собора находились и клуб, и Дом пионеров, и музей.

- Только в начале 2000-х годов соборное здание вернули верующим. Мы всем городом ходили его ремонтировать. Наши старушки говорят, что в нём много было старинных икон, но вернулась только икона «Божией Матери «Знамение». Представляете, всё-таки нашлась добрая душа, которая спрятала эту икону. Замотанная в полотняные мешки и всякую ветошь, икона 83 года хранилась в сарае у одного помора. А когда собор вернули верующим, он тайком принёс её и поставил к стене, у которой она находилась раньше. Кто этот человек – неизвестно. Да и неважно его имя. Понятно, что он – помор. Вот такие наши поморы, - рассказывал мне Фёдор Федотович.

А я подумала, что от таких простых горожан можно больше узнать, чем из написанной в советский период краеведческой литературы. Двери собора были открыты, и, войдя внутрь, я увидела его небольшой иконостас и внутренние белые стены. Всё было очень скромно. И только возвращённая икона Божией Матери «Знамение» сияла своим ликом, словно говорила: «Подождите немного: и собор, и Россия возродятся обязательно». Я купила свечу и, перекрестившись, прочитав тихо молитву, поставила её перед иконой. От водителя я также узнала, что настоятель собора и несколько прихожан сейчас занимаются воссозданием креста-мощевика, и что в собор уже поступают частицы святых мощей из разных православных храмов и монастырей, с горы Афон в том числе.

Посмотрев на часы, я поняла, что в музей мне уже не успеть, о чём сказала водителю.

- Не расстраивайтесь, там только всё про революционеров<6>, а вы, как я понял, интересуетесь настоящей историей Беломорья. Я вас лучше подвезу к мемориальному дому-музею Кучина Александра Степановича.

Примечание от редактора сайта <6>:

Это полнейшая ЧУШЬ! В Онежском музее как раз про революционеров забыто напрочь. Со времён СССР не было никаких экспозиций посвящённых революции и революционерам. Даже в прошлом 2017 году, когда отмечалось 100-летие Февральской и Октябрьской революций, ничего не было выставлено!

- Того самого полярного исследователя, который погиб в экспедиции Владимира Александровича Русанова?

- О, вы и о нём знаете!

- Да. Я об экспедиции Русанова читала в библиотеке Русского Географического общества. Знаю, что она пропала в Карском море. Знаю и то, что в 1934 году на небольшом острове (вблизи побережья Харитона Лаптева полуострова Таймыр) был обнаружен столб с вырезанной на нём надписью «Геркулес 1913». Сейчас этот остров называется Геркулес, а столб в 1937 году петербуржец, полярный исследователь и геолог Павел Владимирович Виттенбург доставил в Музей Арктики и Антарктики. На соседних двух островах, тоже ещё безымянных в 1934 году, были найдены некоторые вещи членов экспедиции: куски одежды, фотоаппарат «Кодак», компас, патроны, мореходная книжка на имя матроса Александра Григорьевича Попова, охотничий нож и др. Эти острова стали называть островами Чухчина-Попова.

Жаль, конечно, что до сих пор неизвестно, что случилось с экспедицией Русанова, и как она погибла. Но мы помним о нашем земляке Александре Степановиче Кучине, который в свои 24 года был капитаном на том самом «Геркулесе». Каждый школьник вам расскажет про него и с гордостью заявит, что наш земляк А.С. Кучин побывал на Южном полюсе 14 декабря 1911 года в составе экспедиции норвежского полярного путешественника Руаля Амундсена.

- А в музей Кучина они ходят?

- Ещё как! Мои Петька с Федоткой готовы целыми сутками в нём пропадать, также и другие пацаны.<7>

Примечание от редактора сайта <7>:

Это что-то из области фантастики. Современные дети посещают музей разве что только в организованном порядке, либо на выставку, либо для проведения каких-либо мастер-классов.

- А вы, Фёдор Федотович, кто будете по профессии?

- Я-то? И моряк, и рыбак. Работаю в Мурманском пароходстве, между рейсами приезжаю домой в Онегу. Через неделю снова уйду в море месяцев на пять.

- А что вы ловите?

- Что прикажут. Сейчас, наверное, за треской пойдём. Ну, вот и приехали. Вот в таком доме и жила семья Кучиных, - сказал Фёдор Федотович, показывая на деревянный двухэтажный дом, и далее продолжил. - Этот дом сюда перевезли в 1980-х годах. Музей открыли в нём в 1988 году к столетию со дня рождения Александра Степановича Кучина.

Я вышла из машины, обошла вокруг дома, окружённого со всех сторон деревьями, увидела табличку, что дом был построен в 1910 году и является памятником истории и архитектуры.<8> У входа в музей висело расписание его работы. Однако взглянув опять на часы, я вздохнула и с сожалением села в машину. А навстречу нам шла группа мальчишек, должно быть, в музей семьи Кучиных.

Примечание от редактора сайта <8>:

На здании висит мемориальная доска следующего содержания: "В этом доме жил выдающийся мореплаватель и полярный исследователь Кучин Александр Степанович. Дом на это место перенесён в 1987 г." Где автор увидела год 1910, не понятно. Вообще-то это копия дома Степана Григорьевича Кучина – отца А.С. Кучина.

- Кучины жили в Кушереке, - продолжил меня просвещать Фёдор Федотович.- В этом музее воссоздана обстановка их семьи. Экскурсоводы говорят, что в музее находится сто шестьдесят подлинных вещей семьи Кучиных, в их числе венские стулья и диван.

- Интересно, а потомки остались?

- Потомков семьи Александра Степановича Кучина много. Они проживают в разных городах: в нашем Северодвинске, у вас в Санкт-Петербурге, в Минске, в Архангельске. Сам-то он не был женат, точнее сказать, не успел жениться, но у него была невеста из норвежского Бергена. Звали её Аслеуг Паульсон. Ей было 18 лет, а Александру Кучину – 23 года. Когда они познакомились. Свадьба их должна была состояться после похода. Родители его и её будто бы уже сказали своё «добро». Но, как видите, не судьба. Говорят, что после гибели капитана Александра Кучина повидаться с ней, специально в Норвегию, ездила одна из его сестёр. Аслеуг Паульсон умерла только в 1987 году.

И словно подводя итог нашему разговору, Фёдор Федотович произнёс:

- Капитан Александр Степанович Кучин, если бы не погиб, точно стал бы вторым М.В.Ломоносовым. Во всяком случае, так считают наши поморы.

Я слушала водителя-моряка и рыбака и удивлялась тому, насколько он хорошо знает свой город и всё, что связано с их Онежским краем.

- Фёдор Федотович, а вы, случайно, не знаете, сохранился ли дом, где останавливался Михаил Францевич Рейнеке, когда он зимой 1829 года находился в вашей Онеге? – спросила я, когда мы колесили по центру города (проспекту Октябрьскому и проспекту Ленина), объезжая лужи от прошедшего ночью дождя.

- Это тот, который исследовал устье нашей реки Онеги и Онежскую губу? Нет, не знаю. Но дом, точно не сохранился, иначе бы о нём все знали.

- Он у вас здесь пробыл 12 дней во время своей третьей экспедиции. Вообще-то, на Белом море М.Ф. Рейнеке провёл восемь сезонов. Он составил первый «Атлас Белого моря и Лапландского края». За работу «Описание Северного берега России» ему была присуждена Демидовская премия, но издана она была лишь в 1850 году.

- Знаю, знаю, - перебил меня Фёдор Федотович. – Рейнеке был талантливым гидрографом, написал шестьдесят работ по гидрографии. И в настоящее время все географические координаты Онеги даются «по Рейнеке». По его проекту было построено три маяка на нашем Белом море: на мысе Терском Орле, на островах Жижгине и Моржовце. У нас в Онеге М.Ф. Рейнеке называют отцом маячной службы. А вы откуда про него знаете?

- По Кронштадту. Он же там тоже проводил свои исследования. Именно он определил среднюю глубину Финского залива, и ту черту подъёма воды в нём 150 см, выше которой начинается наводнение в Кронштадте и Санкт-Петербурге. По его предложению был установлен знаменитый футшток для измерения колебаний уровня Финского залива Балтийского моря.

- Да-да. Но мне ещё не довелось побывать в Кронштадте, но о «пупе» Земли знает всякий моряк».

Фёдор Федотович привёз меня на то же место, откуда и забирал. Я его поблагодарила, расплатилась, пожелала ему «семь футов под килем» и, выйдя из машины, помахала ему рукой. Душа моя пела, настроение было великолепное. Автобус ещё не подошёл, но группа была уже в сборе. Татьяна Николаевна Бестужева объявила, что автобус на подходе. И действительно через 15 минут показался автобус. С Олей Дороновой мы уселись рядышком.

- Как ты съездила? Увидела город Онегу? - спросила она у меня.

- Чудесно я съездила. Зря ты не поехала. Водитель мне столько всего рассказал, что сейчас я хочу просто помолчать и осмыслить увиденное в этом маленьком городке, и услышанное о нём от водителя.

Этот маленький городок, что называется, зацепил моё сердце. Но это он сейчас маленький и неприметный. А в былые времена ого-го, каким был! Слава о нём быстрее птицы летела по всему Русскому Северу и городам Европы. Ещё задолго до основания Санкт-Петербурга через онежский порт уже шла оживлённая торговля: и лесом, и пушниной, и солью торговали поморы. Елизавета Петровна пожаловала город Онегу и его округу графу Петру Ивановичу Шувалову, который наладил зверовой и соляной промыслы здесь так, что о нём заговорила вся Россия. Графа П.И.Шувалова считают и первым лесопромышленником на онежской земле. Елизавета Петровна установила ему «квоту»: вывозить за границу «не более 250 тысяч сосновых и еловых брёвен и прочего пильного материала и досок». В 1756 году П.И.Шувалов, по непонятным для нас причинам, своё онежское успешное дело вдруг продал за 120 тысяч рублей англичанину Вильяму Гому. А тот, увидев бескрайние леса здешнего края, стал их безмерно уничтожать: до 600 тысяч брёвен в год он вывозил в Европу. Для этой цели он построил 20 кораблей из онежской вековой сосны, чем положил начало промышленному судостроению в городе Онега. И это было единственным добрым и полезным делом англичанина Вильяма Гома на онежской земле. Не менее расточительным Вильям Гом был в зверовом промысле. Но, в конце концов, наделав долгов на 1,5 миллиона рублей, В. Гом лишился онежским богатств, и в 1774 году все его предприятия и земли отошли в казну. Надо отметить, что онежские земли в ХVIII-XIX веках «стонали» от засилья иностранцев. Кто ими только не владел! Это были шведские, немецкие, английские, голландские купцы и промышленники: Петер Ниман, Вильгельм Брандт с сыновьями, Эдуард Морган, Губбарты, Вагеры и многие другие. Но надо честно сказать, что заботясь о личной выгоде, они всё-таки вынуждены были обращать внимание и на развитие города, строить в нём дома, открывать новые производства. Иностранцы управляли всем онежским краем и городом Онега. В читальном зале Архангельской библиотеки я наткнулась на одну небольшую книжонку об Архангельском Севере и в ней прочитала, что первыми городничими в городе Онега были тоже иностранцы: секунд-майор фон Газенкамф и майор Зильберман.

В 1781 году вышел специальный Указ Екатерины II об открытии в городе Онега морского торгового порта и таможни. Таможня, кстати, располагалась на острове Кий. В том же 1781 году была построена Онежская верфь, а через пару лет с её стапелей сошёл первый купеческий корабль. Корабли также строили в сёлах Подпорожье и Кушерека. Например, только на верфи в селе Подпорожье ежегодно строили по 16 кораблей. При Екатерине II город Онега развивался прежде всего как портовый город. Так, в 1762 году Онегу посетил 251 иностранный корабль, а после открытия морского порта их число увеличивалось с каждой навигацией.<9> К концу XVIII века онежский порт и город Онега занимали по своей значимости второе место после Архангельска. Такими они оставались и в советский период. Однако 1990-е годы, к счастью миновавшие, внесли в жизнь города Онега и его порта не лучшие коррективы.

Примечание от редактора сайта <9>:

Документально подтверждённая информация свидетельствует, что за период с 1763 по 1780 года, т.е. за 17 лет, Онегу посетило всего 423 корабля. Так как же может быть, что в 1762 году прибыло 251 корабль, и в дальнейшем количество их увеличивалось, как пишет автор?

Многим дорога показалась утомительной, но мне очень понравилась. По дороге автобус сделал остановку у будто бы святого родника, и мы все набрали в пустые бутылки чистой студёной водицы. В автобусе я размышляла о том, как важно для человека правильно распределить время. Пример тому – моя короткая поездка по городу Онега. Всего-то 2,5 часа, каких-то 150 минут… А сколько я узнала интересного для себя! Вот уж верно, что иногда за короткое путешествие узнаешь намного больше, чем за целый год, сидя дома…

В заключение хочется только порадоваться тому, что в нашем городе проживает замечательный человек – Фёдор Федотович, который не только моряк и рыбак, но и таксист, а ещё и великолепный знаток Онежской истории. Честь и хвала ему!

Onegaonline